Алька порнорассказ все части

Из-за стола, переставила с подноса на стол все еще мурлыкающий самовар, чашки, и стаканы — на поднос, поднос на руку с растопыренными пальцами и закружилась, завертелась по избе, ловко лавируя между воображаемыми столиками. — А задок-от, задок-от у ей ходит! — восхищенно зацокала языком Маня. — Кабыть и костей нету. — А уж это у нас обязательно! Чтобы на устах мед, музыка в бедрах. Нам Аркадий Семенович, наш директор, так и говорил: «Девочки, запомните, вы не тарелки клиенту несете, а радость». Алька еще раз показала, как это делается, затем, довольная, с пылающими щеками, опустила на стол поднос с чайной посудой (только сейчас стаканы звякнули), разлила остаток вина по рюмкам. — Давайте за Аркадия Семеновича! Во мужик — закачаешься! Бывало, выстроит нас, официанток, в зале, покамест в ресторане народу нет, сам за рояль и давай команды подавать: «Девочки, задиком раз, девочки, задиком два…», «А теперь, девочки, упражнение на улыбку…». Сняли. За насаждение порочных нравов… в советском быту… Теперь у нас такой зануда директор — выше колена юбку не подними. Не по кодексу. Я, кажись, скоро стрекача задам. К летчикам, наверно, подамся. По городам летать… — А Владислав-то Сергеевич как? — спросила Майя. — Чего Владислав Сергеевич? — Ну, в части препятствий… Жена с молодыми мужиками… Алька быстро взглянула на густо покрасневшую тетку и сразу все поняла: это она, тетка, скрыла от всех, что Алька не живет с Владиком. Скрыла, чтобы избежать пересудов. Но Алька не любила хитрить, как ее покойница мать, а потому, хоть тетка и делала ей знаки глазами, рубанула

Да это порнорассказ и таким он точно был до конца второй части за исключением «минетта с любовью» и тот момент те несколько строчек превратились в порно-бред. Портить рассказ уже начали в конце второй части.

Совестливая да сознательная, как сама Христофоровна. Да разве это по ней работа?И вот Алька начала понемногу захватывать сено, так, чтобы поменьше мельтешилась в глазах эта трудолюбивая малявка, потому что охапки носить она не приспособлена сегодня-не та одевка, а во-вторых, с какой стати рвать жилы? Рогатка, что ли, у нее во дворе плачет?Но бабы, до чего хитры эти бестии бабы!- Алька, Алька, не надорвись!- Алька, Алька, побереги себя!Ну и тут она не выдержала.Знала, помнила, что подначивают, нарочно заводят, а вот, поди ты, завелась. Сроду не терпела срамоты на людях.В общем, колесом завертелось все вокруг. Василий Игнатьевич-охапку, она-две, Василий Игнатьевичшаг, она -три.Белая кофточка на ней взмокла (с превеликим трудом достала в одном магазине через знакомую продавщицу)-плевать! По зажарелому лицу ручьями пот-плевать! Руки голые искололо, труха сенная за ворот.набилась-плевать, плевать! Не уступлю! Ни за что не уступлю!И не уступила.Василий Игнатьевич, старый греховодник, когда кончили луг, не то чтобы облапить ее (самый подходящий момент-такое дело своротили!), даже не взглянул иа нее, а тут же, где стоял, свалился на луг.Да и Коля-лакомка, даром что памного моложе председателя, тоже не стал показывать свою прыть.Три часа, оказывается, без перекура молотили они - вот какой ударный труд развернули!Это им объявил только что подошедший председатель колхоза - он тоже, оказывается, шуровал, только на другом конце луга, со старухами.Председатель был рад-радехонек-много сена наворочали. Девчонки подсчитали: 127 куч!- Тебя, Алевтина, благодарю. Персонально. Ты свои штаны как знамя подняла на лугу.- Да, да, умеет робить. Не испотешилась в городе.Бабы снятыми с головы платками вытирали запотелые, зажарелые лица, тяжело переводили дух, но улыбались, были переполцены добротой. Точь-в-точь как мать, когда та, бывало, досыта наработается.Кто-то к этому времени поднес ведро с водой, и председатель колхоза, зачерпнув кружку, собственноручно подал Альке: дескать, премия. И люди-ни-ни. Как будто так и надо.В кружке плавала сенная труха-наверняка ведро стояло где-нибудь под копной, в холодке, но она и не подумала сдувать труху, как это бы сделала ее брезгливая мать: всю кружку выпила до дна, да еще крякнула от удовольствия.Председатель совсем расчувствовался:- Переходи в колхоз, Алевтина. Берем!- Нет, нет, постой запрягать в свои сани! Дай советской власти слово сказать.Василий Игнатьевич подал голос. Отлежался-таки, пришел в себя. Грудь, правда, еще ходуном и руки висят, по глаз рыжий уже заработал. Как у филина заполыхал.Вот какая сила лешья у человека!- Нет, нет, - сказал Василий Игнатьевич. - Я первый. Мне помощницу надо.- Тебе? По какой части? - игриво, с намеком спросил председатель колхоза и захохотал.Василий Игнатьевич строго посмотрел на него, умел осадить человека, когда надо, иначе бы не держали всю жизнь в сельсовете, сказал:- У меня Манька-секретарша к мужу отбывает. Так что вот по какой части.Тут бабы заахали, замотали головами: неуж всерьез?Сама Алька тоже была сбита-с толку. Грамотешка у нее незавидная, мать, бывало, все ругала: "Учим, учим тебя, а какую бумажонку написать-все иди