Где познакомиться с казахом

Иитересный рассказ. Сюжет и впрямь банален, но от этого ни сколько не теряет своей изюминки. Грамотный, интересный. Мне даже вспомнились предыдущие и, похоже, что в деревнью приедет ещё одна семья с молодым парнем-подростком, который подружится с ГГ и они вместе будут... совращать своих мам. Может, он казахом окажется.

А почему казахом? Впрочем, казах — это не страшно... Главное, чтобы не евнух...

Наличия казахской крови. Так что я считаю, что эта легенда достоверна. И если это так, то естественно, что для староверов Багрецовых было несовместимо поселиться рядом с иноверцем-казахом. Вот они и выбрали левый, противоположный берег для поселения. Однако он был крутой, было неудобно гонять на водопой скотину, зимой ветры сильно задувают, место открытое, селян можно было легко обнаружить. Пришлось перебраться на правый берег реки, более удобный. Примерно до 1930 года сохранялось расселение семей с определёнными фамилиями на определённых улицах. А в 30-е годы произошла такая ломка сложившихся устоев, понятий, взглядов, всего уклада крестьянской жизни, что трудно представить. Всё было поломано, разрушено, перемешано. Там, где жили одни, стали жить другие. Но я попытаюсь восстановить старое распределение фамилий: ул. Гайна - Букины, Дубровины; ул. Пайвина - Шестаковы, Пайвины, Мальцевы, Третьяковы, Усольцевы;* ул. Логоушка - Багрецовы, Чудиновы, Махнины; ул. Пережогина - Багрецовы, Пережогины; ул. Горелка - Репины, Еланцевы, Дудины, Шумковы; ул. Мурашова - Репины, Дудины, Шумковы, Еланцевы. *В деревне Пайвиной жили Усольцевы. Эта фамилия встречается в переписи населения 1710 года - в деревне Токаревой жил крестьянин Василий Усолец. Скорее всего, родом он из под городка Усолье Пермского края. (С.В. Плотников). Кстати говоря, Дудины, Махнины, Еланцевы и Шумковы проживают и поныне в д. Маслово, находящейся в 8 км от Скоблино. Есть предположение, что они выходцы из Тамбовской губернии. Шестаковы - это очень распространённая в Зауралье фамилия, возможно, они прибыли с Урала, с Демидовских заводов. Пережогины, Пайвины, Третьяковы, Мальцевы, Усольцевы, по моим предположениям, прибыли в Скоблино из Шадринского уезда (примерно в 1750-е годы), т. е. в

- Тут ужвсякие шутки в сторону. Ты что, действительно в него стрелял? Бригадир изумленно промолчал. - Да ты видел его или нет? - Ну вот, как вас, - ответил Потапов тихо. - Как вас - вот так же и еговидел. Большой, черный, ползет по траве так, что лопухи дрожат. Этоправильно, правильно, верьте. - Верю, - ответил директор. - Раз так говоришь - значит, верю. Ну,значит, и все. И не бойся тогда ничего. Раз есть, так есть. Так всем иговори! А газетчика этого поймай где-нибудь да и... Глава четвертая Шли дни, и что-то очень странное начало происходить в музее. Я не сразудаже уловил, что же именно. Но как-то само собой получалось так, что все,что мы считали в своей работе главным: реконструкция отделов, сборматериалов по истории гражданской войны, раскопки и даже инвентаризация -все это вдруг отодвинулось куда-то в сторону. В "Горном гиганте" вот уже второй месяц сидел Корнилов и только каждуюнеделю приезжал к нам с отчетами, планами и рапортами; отчеты былинеутешительны (опять те же черепки и наконечники стрел), рапорты же почтиповторяли друг друга. Что же касается отдела гражданской войны, то ещевесной позвонил мне составитель книги "Октябрь и гражданская война вКазахстане" и спросил, не хочу ли я написать очерк о... И тут он назвалфамилию одного из первых членов Верненского ревкома. В музее мы этогочеловека знали по фамилии и понаслышке. Ни в экспозицию, ни в текстовки онне вошел. Нам это попросту не порекомендовали. (А впрочем, кто, кто непорекомендовал-то? - мы даже и этого не знали, были какие-то намеки, слухи,а проще говоря, было обыкновенное умалчивание, но оно и действовало вернеевсего.) А человеком-то герой этот был интересным, одной из тех личностей,которые рождаются только во время войн, мятежей и революций. Был он казахом с почти русской фамилией и русским (кажется, начальным)образованием. Документы обрисовывают его как смелого, безудержного иволевого человека. Деятелен был чрезвычайно, инициативен - вероятно, болеечем нужно.

Очень-очень жалею, но кого же? Его, себя? Вообще людской род, подверженный старости, утомлению и болезням?Были люди и четвертой категории. С одним из таких – старым казахом – мне пришлось проговорить несколько часов…Странная слава была у этого человека – громкая и глуховатая в одно и то же время. И даже, вернее, не глуховатая, а приглушенная. В ту пору, о которой я веду рассказ, он ведал областью, тесно соприкасающейся с нашим музеем. Поэтому мы и встретились. Подвиг, который он совершил двадцать лет тому назад, вернее, который он заставил совершить своих людей, был прост и так же прост и легендарен, как переход Суворова через Чертов мост. Только идти приходилось не через горные ледники, а через раскаленные пустыни и степи. Как-то для большого наступления надо было доставить оружие за много сотен верст. Тогда вызвали этого человека и сказали ему: вот винтовки, вот пулеметы, вот патроны – умри, но доставь! И он собрал своих людей и двинул их через степь. Шли два месяца. Оружие везли на верблюдах, сами шли около. Сколько погибло провожающих – неизвестно. Но оружие все-таки доставили в срок. Повторяю, подвиг этот (а он, кажется, далеко-далеко превосходит человеческие возможности) был совершен благодаря воле и упорству именно этого человека. Очень странного человека, по правде сказать. До этого он – казах – учился в русской семинарии в Казани, кончил ее и мог стать батюшкой, но не стал, а вдруг почему-то пешком пошел вокруг света. Не так давно мне показали один интересный экспонат – его записную книжку тех лет. На красном сафьяновом переплете золотом вытеснен его псевдоним и надпись: «Кругосветное путешествие пешком», а все страницы заляпаны печатями – простыми, сургучными, радужными наклейками, гербовыми марками, ярлычками гостиниц, подписями губернаторов и консулов. Был он и в Африке, и в Индии, и в Китае, и в Европе. Где проходил бродячим фотографом, где заклинал змей, где просто копал землю. Память у него была отличная, все свои профессии он помнил и про все мне рассказывал. Рассказывал про степь, какая жара стояла тогда (земля была сухой и звонкой, как глиняный горшок, и гудела телеграфным столбом, а белая тонкая трава, когда к ней подносили спичку, вспыхивала и догорала до самой земли).Я смотрел на

От матери, иуезжай! Чтоб завтра тебя здесь не было! Слышишь? Это была трезвая, совершенно дневная мысль, из числа тех, которыеприходят внезапно, поражают своей ясностью и достоверностью и именуются"озарением". Я вздохнул, отошел от окна и уже хотел лечь спать, как вкоридоре рядом хлопнула дверь, заплакал ребенок и женский голос запел: Все люди-то спят, Все звери-то спят! Одна старуха не спит, У огня сидит, Мою шерсть прядет, Мою лапу варит. Скырлы, скырлы, скырлы, Отдай, старуха, мою лапу. "Это у нового завхоза поют", - подумал я. Наступила минута тишины,потом резко скрипнула колыбель и опять тот же голос повторил таинственно изловеще: Отдай мою лапу, старуха. "Вот где чертовщина-то", - подумал я и поглядел на часы. Было уже три часа. Спать не хотелось. Прошвырнуться, что ли? Может,тогда лучше засну... Я очень люблю ночную Алма-Ату: ее мягкий мрак, бесшумные ночные арыки,голубые прямые улицы, дома, крылечки, низкие крыши. Весной - тяжелые иполные, как гроздья винограда, кисти сирени; осенью - пряный ароматувядания; зимой - сухой хруст и голубые искры под ногами. Как бы ты ниволновался, что бы ни переживал - пройди этак кварталов двадцать, и всестанет на свое место: сделается ясным и простым. Только не торопись, а идипотихонечку, насвистывай что-нибудь, кури, если куришь, грызи семечки иотдыхай, отдыхай! Путь, который я проделывал в эти часы, всегда одинаков: сначала черезвесь город к головному арыку - посмотреть, как несется по бетонному ложучерная бесшумная вода, потом вниз, к Алма-Атинке, к ее плоским низкимпесчаным берегам; посидеть там, опустить ноги в холодную воду, помочитьголову, а потом встать и, не обуваясь, пройти по не совсем еще остывшемуасфальту в парк; сделать полный круг около него, потолковать с ночнымсторожем - казахом-стариком, отлично, без запинки говорящим по-русски,покурить, что-то такое от него выслушать, что-то такое ему рассказать и ужеусталым, успокоившимся, ленивым и добрым идти и ложиться. Вот этот путь япроделал сейчас. Но когда я подошел к собору, то увидел,