Знакомства в сергиев посаде

«Часовые ленинградских крыш» — так называли детей, которые не жили, а выживали в блокадном Ленинграде. О том, через что им пришлось пройти, узнали учащиеся гимназии номер пять в Сергиевом Посаде. Фото: пресс-служба администрации г.о. Сергиев Посад На встречу пришли девятиклассники и семиклассники-юнармейцы. Лектором выступила библиотекарь Елена Арсаева. Она рассказала, каким было детство в осаждённом городе: «Такой хлеб, как в блокаду, современные дети есть бы не стали. В нем были примеси, в том числе обойный клей. Но даже сто двадцать пять граммов этого хлеба спасали жизни», — сказала она. Ребята узнали, как их сверстники учились в неотапливаемых классах, помогали в госпиталях, читали книги раненым. Услышали вой сирены и бой метронома — звуки, от которых холодеет внутри. Им рассказали о Тане Савичевой, чей дневник стал доказательством преступлений фашистов. Фото: пресс-служба администрации г.о. Сергиев Посад «Несмотря на голод и холод, дети продолжали жить, работать, учиться. Они мечтали о победе», — подчеркнула Елена Арсаева. Такие уроки помогают сохранить память о тех, кто ценой своего детства приближал Победу. Ранее REGIONS сообщал, что патриотический вечер в центре «Октябрь» объединил жителей Сергиева Посада.

Которых обсуждались проблемы религии, философии, литературы, искусства. Здесь бывали Д. Мережковский, Н. Бердяев, З. Гиппиус, А. Ремизов, Вяч. Иванов, А. Белый, Ф. Сологуб, С. Дягилев и др. То были самые светлые годы в жизни Василия Васильевича. Об этом времени и своей большой семье он затем скажет в «Опавших листьях»: «Лучшее в моей литературной деятельности - что десять человек кормились около нее. Это определенное и твердое». В августе - сентябре 1917 г. Розанов вместе с семьей переехал из Петрограда в Сергиев Посад рядом с Троице-Сергиевой лаврой под Москвой. На другой день после большевистского переворота решением Военно-революционного комитета Петроградского совета «Новое Время» было закрыто. Розанов остался без средств к существованию. С 15 ноября 1917 г. он начал печатать в Сергиевом Посаде ежемесячные выпуски «Апокалипсиса нашего времени», в которых отразились растерянность, боль и отрицание революции, представлявшейся автору всеобщим Апокалипсисом: «Нет сомнения, что глубокий фундамент всего теперь происходящего заключается в том, что в европейском (всем, и в том числе русском) человечестве образовались колоссальные пустоты от былого христианства; и в эти пустоты проваливается все: троны, классы, сословия, труд, богатство. Все потрясено, все потрясены. Все гибнут, все гибнет». Бегство Розанова в Сергиев Посад объясняли малодушным желанием «скрыться с горизонта». Э. Голлербах, близко знавший Розанова в те годы, говорил: «В.В. пережил состояние отчаянной паники. "Время такое, что надо скорей складывать чемодан и - куда глаза глядят", - говорил он. Но вовсе не был он трусом. Осенью 1918 г., бродя по Москве с С.Н. Дурылиным, он громко говорил, обращаясь ко всем встречным: "Покажите мне какого-нибудь настоящего большевика, мне очень интересно". Придя в Московский совет, он заявил: "Покажите мне главу большевиков -Ленина или Троцкого. Ужасно интересуюсь. Я - монархист Розанов". С.Н. Дурылин, смущенный его неосторожной откровенностью, упрашивал его замолчать, но тщетно»1. Отношение Розанова к революционным течениям было негативным. С неприязнью и глубоким недоверием говорит он о вождях революции. Конкретно-исторический подход к сочинениям писателя позволит осмыслить то отчаяние, которое охватило его в 1918 г. при виде всего, совершающегося в России, и о котором писал он «на безумном уголке стола», по его собственному выражению. * * * Истоки религиозного миросозерцания В.В. Розанова восходят к утверждению им семейного вопроса как главного в жизни общества. Здесь корень его воззрений на религию и литературу, на философию и политику. Широко и всесторонне, как никто до него в России, исследовал Розанов проблемы семейной жизни и пола, разводов и незаконнорожденности, холостого быта и проституции, и их отражение в законах и религии. Свою книгу «Семейный вопрос в России»

Вот-вот, Камбурова! -- обрадовалась собеседница. -- И ведь скольколет уже выступает, а так ничего из нее и не вышло!.. В тот же сезон Лена Свок поступила в Гнесинское училище в Москве.Они будут жить долго! Рассказывает Владимир Васильев (Харьков): -- В Москве на 5-м канале телевидения Миша Кочетков ведет передачу"Гнездо глухаря". А я был на фестивале в Сергиевом Посаде, выскочил кпередаче этой в Москву, отпел и вернулся в Сергиев Посад. А люди передачусмотрят, узнают... Подходит один парень из Воронежа и сообщает: -- Слушайте, Владимир, Вы знаете, ребята посмотрели передачу и говорят,мол, мы так любим его песни, а вот когда его самого увидели, оченьразочаровались. Как-то внешность разочаровала. -- Чем же? -- Ну и рыло отъел себе, бугаина! Расстроился я и говорю Любе Захарченко: так и так, сказали -- рылоотъел такое сытое, здоровое... Люба отвечает: -- Да что там! Ты не расстраивайся: после моей передачи возле памятникаПушкину меня один мужчина встречает: -- Слушайте, это Вы? -- Я. -- А я думал, что Вы старушка!Братья меньшие подают примеры. Рассказывает Юрий Кукин: -- Я однажды выступал с ансамблем в Минске в цирке. Отпел свое и ушелза кулисы посмотреть цирк. Вдруг ко мне подходит мужик, спрашивает: -- Вы Кукин? -- Да. -- Хотите, я Вас со слоном познакомлю? -- Давайте. И повел меня в клетку слона. Там не клетка, а комната такая, стоитслон, прикованный за заднюю ногу к батарее, грустный такой. Мужик мнеговорит: -- Поздоровайся! Я говорю: -- Здравствуй, слон! Тот -- ноль эмоций. Голову опустил, не здоровается, стоит грустный,печальный. Тогда дядька этот говорит: -- Слон, поздоровайся, это -- Юрий Кукин, он Визбора знает. Слон как закивал! У слонов, оказывается, бешеная память. Этот мужик однажды привел к немуВизбора знакомиться, на пять минут оставил их вдвоем, Визбор о чем-то сослоном поговорил... С тех пор тот так зауважал Визбора! -- Я, -- говорит мужик, -- уж этим пользуюсь. Вот он не хочет есть,опять же, еду у него украдут, взамен дают сено, а слон сена есть не хочет. Яему тогда говорю: "Визбор велел!" -- и слон сразу -- хруп-хруп!Чему быть... Рассказывал Борис Рычков (Москва). Дело было довольно давно, на закате семиструнной эпохи. Как-то егородители -- туристы и любители песни