Порно мазай

‎IВ августе, около Малых Вежей,С старым Мазаем я бил дупелей.Как-то особенно тихо вдруг стало,На́ небе солнце сквозь тучу играло.Тучка была небольшая на нем,А разразилась жестоким дождем!Прямы и светлы, как прутья стальные,В землю вонзались струи дождевыеС силой стремительной… Я и Мазай,Мокрые, скрылись в какой-то сарай.Дети, я вам расскажу про Мазая.Каждое лето домой приезжая,Я по неделе гощу у него.Нравится мне деревенька его:Летом ее убирая красиво,Исстари хмель в ней родится на диво,Вся она тонет в зеленых садах;Домики в ней на высоких столбах(Всю эту местность вода понимает,Так что деревня весною всплывает,Словно Венеция). Старый МазайЛюбит до страсти свой низменный край.Вдов он, бездетен, имеет лишь внука,Торной дорогой ходить ему — скука!За́ сорок верст в Кострому прямикомСбегать лесами ему нипочем:«Лес не дорога: по птице, по зверюВыпалить можно». — А леший? — «Не верю!Раз в кураже я их звал-поджидалЦелую ночь,— никого не видал!За день грибов насбираешь корзину,Ешь мимоходом бруснику, малину;Вечером пеночка нежно поет,Словно как в бочку пустую удодУхает; сыч разлетается к ночи,Рожки точены, рисованы очи.Ночью… ну, ночью робел я и сам:Очень уж тихо в лесу по ночам.Тихо как в церкви, когда отслужилиСлужбу и накрепко дверь затворили,Разве какая сосна заскрипит,Словно старуха во сне проворчит…»Дня не проводит Мазай без охоты.Жил бы он славно, не знал бы заботы,Кабы не стали глаза изменять:Начал частенько Мазай пуделять.Впрочем, в отчаянье он не приходит:Выпалит дедушка — заяц уходит,Дедушка пальцем косому грозит:«Врешь — упадешь!» — добродушно кричит.Знает он много рассказов забавныхПро деревенских охотников славных:Кузя сломал у ружьишка курок,Спичек таскает с собой коробок,Сядет за кустом — тетерю подманит,Спичку к затравке приложит — и грянет!Ходит с ружьишком другой зверолов,Носит с собою горшок угольков.«Что ты таскаешь горшок с угольками?»— Больно, родимый, я зябок руками;Ежели зайца теперь сослежу,Прежде я сяду, ружье положу,Над уголечками руки погрею,Да уж потом и палю по злодею! —«Вот так охотник!» — Мазай прибавлял.Я, признаюсь, от души хохотал.Впрочем, милей анекдотов крестьянских(Чем они хуже, однако, дворянских?)Я от Мазая рассказы слыхал.Дети, для вас я один записал…‎IIСтарый Мазай разболтался в сарае:«В нашем болотистом, низменном краеВпятеро больше бы дичи велось,Кабы сетями ее не ловили,Кабы силками ее не давили;Зайцы вот тоже,— их жалко до слез!Только весенние воды нахлынут,И без того они сотнями гинут,—Нет! еще мало! бегут мужики,Ловят, и топят, и бьют их баграми.Где у них совесть?.. Я раз за дровамиВ лодке поехал — их много с рекиК нам в половодье весной нагоняет —Еду, ловлю их. Вода прибывает.Вижу один островок небольшой —Зайцы на нем собралися гурьбой.С каждой минутой вода подбираласьК бедным зверькам; уж под ними осталосьМеньше аршина земли в ширину,‎Меньше сажени в длину.

(Поэма)

В сибирской таёжной чащобе,

Где только собак диких – лай,

Жил старый, испытанный ёбарь,

С седой бородою – Мазай.

Попарившись в собственной бане,

Берёзой прочистив муда,

Он шёл к кузнецу дяде Ване,

С собой прихватив полведра.

Кузнец был заядлый охотник

До баб и хмельного зелья.

Испортил он девок под сотню, –

Был дока великий в хуях!

Нажравшись горилки на пару,

На блядки спешили дружки.

Звенели аккорды гитары

До ночи глухой у реки.

Орава бесстыжая девок

Водила хмельной хоровод.

Совсем растелешились, стервы,

И с песнею срамной – вперёд!

Ебал их Мазай штабелями, –

Он делал из них кенгуру!

А лысый кузнец дядя Ваня

Облизывал чью-то манду.

Он западных книг начитался

И видел французский стриптиз.

От пуза кузнец наебался, –

Конец его свесился вниз.

Но тут подошли чьи-то вдовы,

Что видели хуй лишь в мечтах.

Но Ваня совсем был готовый, –

Валялся в умате в кустах.

Тут бабы к дружку приступили:

«А ну-ка, дедок, вылезай! »

От ебли сей бешеной – в мыле,

К ним выполз на рачках Мазай.

«Еби! – баба-гром пригрозила, –

Иначе враз будешь кастрат! »

«Да нету, родимые, силы!

А трахать и сам был бы рад»...

Сгущались полночные тени,

Мигала луна, словно блядь.

Тут вышел на просеку Ленин

Зайчишек к утру настрелять.

А бабам чего ещё, право?..

Лишь только б стояло в штанах!

И слева крадутся и справа:

«Привет, дескать, дядюшка Трах! »

Был Ленин здесь в ссылке дремучей

За то, что дрочил на царей!

А бабы: «Мол, дядя, не мучай, –

Еби всех подряд поскорей! »

У Ленина дух захватило,

В штанах «перец» сразу же сник.

Но баба совсем не шутила, –

Лет двадцать не трахал старик.

Мелькнула заросшая чёрным

«Пещера» почти у лица.

Тут Вождь всех святителей вспомнил

И сына, и даже отца…

Он жаждал одних революций,

Считал, что другое всё – грех.

Ночами страдал от поллюций,

И верен был Крупской на век.

Всю жизнь-то – по тюрьмам и ссылкам, –

Он баб стал почти забывать.

И Крупская слала в посылках

Лишь книжки, да малость пожрать.

Не видел там Ленин порнуху

И бабам под подол не лез.

Пизду Ленин тоже не нюхал,

Дрочить бегал с зайцами в лес.

Здесь как-то и встретил Мазая,

Зайчиху Мазай этот ёб…

Потом они вместе лизали…

Там голых полно было жоп.

И малых, и словно сапетка:

Еби только баб – не хочу.

У Траха вставал, правда, редко.

Он клялся: «Я только дрочу! »

Но бабы смекнули: не зря ведь

Товарища Трахом зовут!

А то, что страшней обезьяны, –

Хуи и у них ведь встают!..

Зловредными бабы те были,

Мужик коль её не ебёт, –

Коня остановит за гриву

И конь бабе сразу вопрёт!

А дура – в горящую избу

Войдёт и опалит манду.

И строит всю жизнь коммунизму

И всякую, блядь, ерунду!

Как Карла учил все народы,

А хер у него не стоял,

И бабу не ёб Карла сроду,

Зато «Капитал» написал.

Попала в Россию та книжка,

А в книжке – пятнадцать пудов!

Прочтёшь – и тотчас тебе крышка,

Не встанет хуй даже на вдов!

Читал «Капитал» этот Ленин –

Царю кровожадному враг –

В Сибири далёкой, на Лене.

И в партии слыл он – как Трах,

От слова английского – «трахтор»…

Мазай же был дока в словах,

Не мог говорить он без мата:

Что слово, – то «трах-перетрах! »

Водил он Вождя на охоту

(Охота Вождю было – срать!)

Вчера драл зайчишек до рвоты…

Учился с них шкуру сдирать.

Он им обрезание делал,

Как ловкий пройдоха – Мазай.

Японцев ругал очень смело,

Кричал, что пришёл им «банзай»!

Услышали те и со страху

Пошли на Россию войной.

(Война началась из-за Траха,

Вот кто был несчастья виной!)

К границе пошли эшелоны,

Не стало в селе мужиков.

Одни только старые кони

Да трое друзей – мудаков.

Напарившись в собственной бане,

С матерным словцом на устах,

Гуляли Мазай с дядей Ваней,

А третьим был дядюшка Трах.

Пошли как всегда на охоту

(Охота ведь каждому, да…)

Но Трах не ебал девок сроду, –

Была ведь у Крупской пизда!

«Наплюй! – утешал дядя Ваня, –

И смело в любую вонзай! »

Поддакивал дико и пьяно,

Дрочивший «кувалду» Мазай.

Вставал у него на любую,

Лишь только была бы пизда.

Нажравшись – пел песню блатную, –

Как ходят в Сибирь поезда.

Тянул он три года за дело…

Ульянова против царя.

Брательнику Траха влетело:

У нас ведь не вешают зря!

В России бездельников много –

Без денег, – лишь хуй, да душа…

Но Трах убежал, слава богу…

Сибирь – до чего ж хороша!

Какие здесь девки и бабы,

Обнять – не хватает двух рук!

И вскочит вдруг хер баобабом,

Увидев волос чёрный пук…

И жирные сальные ляжки,

Почти как у доброй свиньи.

Заснёшь на руке у милашки

И спутаешь ночи и дни.

Так жил Вождь,

Товарищ наш Ленин,

В тайге, где бушует река,

«Бегут, спотыкаясь, олени», –

Машины не ходят пока.

Потом революцию сделал,

Покинув приветливый край.

И в партии нынче, при деле,

Наш старый приятель, Мазай.

Начальник большой он в столице,

И зайцев он ловит в метро…

На этом хочу закруглиться

Про деда Мазая и про…

В сибирской таёжной чащобе,

Где только собак диких – лай,

Жил старый, испытанный ёбарь,

С седой бородою – Мазай.

Попарившись в собственной бане,

Берёзой прочистив муда,

Он шёл к кузнецу дяде Ване,

С собой прихватив полведра.

Кузнец был заядлый охотник

До баб и хмельного зелья.

Испортил он девок под сотню, –

Был дока великий в хуях!

Нажравшись горилки на пару,

На блядки спешили дружки.

Звенели аккорды гитары

До ночи глухой у реки.

Орава бесстыжая девок

Водила хмельной хоровод.

Совсем растелешились, стервы,

И с песнею срамной – вперёд!

Ебал их Мазай штабелями, –

Он делал из них кенгуру!

А лысый кузнец дядя Ваня

Облизывал чью-то манду.

Он западных книг начитался

И видел французский стриптиз.

От пуза кузнец наебался, –

Конец его свесился вниз.

Но тут подошли чьи-то вдовы,

Что видели хуй лишь в мечтах.

Но Ваня совсем был готовый, –

Валялся в умате в кустах.

Тут бабы к дружку приступили:

«А ну-ка, дедок, вылезай!»

От ебли сей бешеной – в мыле,

К ним выполз на рачках Мазай.

«Еби! – баба-гром пригрозила, –

Иначе враз будешь кастрат!»

«Да нету, родимые, силы!

А трахать и сам был бы рад»...

Сгущались полночные тени,

Мигала луна, словно блядь.

Тут вышел на просеку Ленин

Зайчишек к утру настрелять.

А бабам чего ещё, право?..

Лишь только б стояло в штанах!

И слева крадутся и справа:

«Привет, дескать, дядюшка Трах!»

Был Ленин здесь в ссылке дремучей

За то, что дрочил на царей!

А бабы: «Мол, дядя, не мучай, –

Еби всех подряд поскорей!»

У Ленина дух захватило,

В штанах «перец» сразу же сник.

Но баба совсем не шутила, –

Лет двадцать не трахал старик.

Мелькнула заросшая чёрным

«Пещера» почти у лица.

Тут Вождь всех святителей вспомнил

И сына, и даже отца…

Он жаждал одних революций,

Считал, что другое всё – грех.

Ночами страдал от поллюций,

И верен был Крупской на век.

Всю жизнь-то – по тюрьмам и ссылкам, –

Он баб стал почти забывать.

И Крупская слала в посылках

Лишь книжки, да малость пожрать.

Не видел там Ленин порнуху

И бабам под подол не лез.

Пизду Ленин тоже не нюхал,

Дрочить бегал с зайцами в лес.

Здесь как-то и встретил Мазая,

Зайчиху Мазай этот ёб…

Потом они вместе лизали…

Там голых полно было жоп.

И малых, и словно сапетка:

Еби только баб – не хочу.

У Траха вставал, правда, редко.

Он клялся: «Я только дрочу!»

Но бабы смекнули: не зря ведь

Товарища Трахом зовут!

А то, что страшней обезьяны, –

Хуи и у них ведь встают!..

Зловредными бабы те были,

Мужик коль её не ебёт, –

Коня остановит за гриву

И конь бабе сразу вопрёт!

А дура – в горящую избу

Войдёт и опалит манду.

И строит всю жизнь коммунизму

И всякую, блядь, ерунду!

Как Карла учил все народы,

А хер у него не стоял,

И бабу не ёб Карла сроду,

Зато «Капитал» написал.

Попала в Россию та книжка,

А в книжке – пятнадцать пудов!

Прочтёшь – и тотчас тебе крышка,

Не встанет хуй даже на вдов!

Читал «Капитал» этот Ленин –

Царю кровожадному враг –

В Сибири далёкой, на Лене.

И в партии слыл он – как Трах,

От слова английского – «трахтор»…

Мазай же был дока в словах,

Не мог говорить он без мата:

Что слово, – то «трах-перетрах!»

Водил он Вождя на охоту

(Охота Вождю было – срать!)

Вчера драл зайчишек до рвоты…

Учился с них шкуру сдирать.

Он им обрезание делал,

Как ловкий пройдоха – Мазай.

Японцев ругал очень смело,

Кричал, что пришёл им «банзай»!

Услышали те и со страху

Пошли на Россию войной.

(Война началась из-за Траха,

Вот кто был несчастья виной!)

К границе пошли эшелоны,

Не стало в селе мужиков.

Одни только старые кони

Да трое друзей – мудаков.

Напарившись в собственной бане,

С матерным словцом на устах,

Гуляли Мазай с дядей Ваней,

А третьим был дядюшка Трах.

Пошли как всегда на охоту

(Охота ведь каждому, да…)

Но Трах не ебал девок сроду, –

Была ведь у Крупской пизда!

«Наплюй! – утешал дядя Ваня, –

И смело в любую вонзай!»

Поддакивал дико и пьяно,

Дрочивший «кувалду» Мазай.

Вставал у него на любую,

Лишь только была бы пизда.

Нажравшись – пел песню блатную, –

Как ходят в Сибирь поезда.

Тянул он три года за дело…

Ульянова против царя.

Брательнику Траха влетело:

У нас ведь не вешают зря!

В России бездельников много –

Без денег, – лишь хуй, да душа…

Но Трах убежал, слава богу…

Сибирь – до чего ж хороша!

Какие здесь девки и бабы,

Обнять – не хватает двух рук!

И вскочит вдруг хер баобабом,

Увидев волос чёрный пук…

И жирные сальные ляжки,

Почти как у доброй свиньи.

Заснёшь на руке у милашки

И спутаешь ночи и дни.

Так жил Вождь,

Товарищ наш Ленин,

В тайге, где бушует река,

«Бегут, спотыкаясь, олени», –

Машины не ходят пока.

Потом революцию сделал,

Покинув приветливый край.

И в партии нынче, при деле,

Наш старый приятель, Мазай.

Начальник большой он в столице,

И зайцев он ловит в метро…

На этом хочу закруглиться

Про деда Мазая и про…

Некоторого раздумья. – Флажок видишь? А я его зашвырнул… И время опять полдень. Попали… Борис было двинулся к берегу, что б рассмотреть флажок, но Мазай остановил рукой. – Я сам, – сказал он, словно по-прежнему не желал пускать их за ближний к воде «курган». – По сторонам смотрите. Быстро вернусь. Опять погуляем… «Петля» была некой выдумкой. Что-то из фантастических фильмов. Борис их пересмотрел в детстве множество – нравились вымышленные повороты и верил, что наука когда-нибудь докажет нечто подобное. Ну, как же! «День Сурка». Красивое, поучительное. В мерзостном запахе, исходящем от воды неизвестного им болота, в унылых пейзажах вокруг, красоты красивого виделось мало. Радугой, где-то вдалеке, поднимались какие-то деревца на таком же островке. Как нарочно так выстригли – горбатой дугой, от маленьких по краям до высоких посередине. Вонь же стояла страшная – пахло мертвечиной. Будто кладбище отстрелянных животных. Дышать не хотелось. Мазай повторил свой нехитрый приём. Достал древко флажка и швырнул дальше в воду. Проверил часы. Потом вернулся к ним. Остановившись, сказал: – Давайте-ка за второй курган. Понаблюдаем, что там пузырится… Они подчинились. Быстро поспешили за ним и присели за этой большой земляной бородавкой, похожей на огромную возведённую могилу. Затихли. Стали наблюдать. Между тем всё повторялось. Воздух или, как предположил Костя, некие газы поднимались из недр болота. Раздувались на поверхности воды, образуя шарики, а затем разлетались с негромким хлопаньем. Брызгами всё оседало обратно. Что бы ни сделал Мазай, забросив флажок, а начинало бурлить именно там, где он приземлился. Круги, пузыри, хлопанье. И этого становилось больше, пока вдруг так же внезапно всё не прекратилось. На поверхности наступила тишь, вода разгладилась. Будто ничего и не было. А минут через пять, когда, успокоившись, собирались выйти из своего укрытия, появилась вдруг голова. Похожая на кочан капусты. Щёки, как листья. Худые и сильно впавшие. Больше похоже на голову разложившегося трупа. Глубокие глазницы, длинные жидкие волосы и курносый нос. И это нечто плавно двинулось к берегу. – Сидим… – тихо сказал Мазай. – Сначала подпустим… Обожди, Ваня… Это самое непонятное, с тонкой, как у орла шеей, доплыло до суши. Медленно выбралось на четырёх конечностях. В лохмотьях не то одежды, не то таких же капустных листьев, как сама

Время чтения: 5 мин.IВ августе, около Малых Вежей,С старым Мазаем я бил дупелей.Как-то особенно тихо вдруг стало,На небе солнце сквозь тучу играло.Тучка была небольшая на нем,А разразилась жестоким дождем!Прямы и светлы, как прутья стальные,В землю вонзались струи дождевыеС силой стремительной… Я и Мазай,Мокрые, скрылись в какой-то сарай.Дети, я вам расскажу про Мазая.Каждое лето домой приезжая,Я по недели гощу у него.Нравится мне деревенька его:Летом ее убирая красиво,Исстари хмель в ней родится на диво,Вся она тонет в зеленых садах;Домики в ней на высоких столбах(Всю эту местность вода понимает,Так что деревня весною всплывает,Словно Венеция). Старый МазайЛюбит до страсти свой низменный край.Вдов он, бездетен, имеет лишь внука,Торной дорогой ходить ему — скука!За сорок верст в Кострому прямикомСбегать лесами ему нипочем:«Лес не дорога: по птице, по зверюВыпалить можно». — «А леший?» — «Не верю!Раз в кураже я их звал-поджидалЦелую ночь, — никого не видал!За день грибов насбираешь корзину,Ешь мимоходом бруснику, малину;Вечером пеночка нежно поет,Словно как в бочку пустую удодУхает; сыч разлетается к ночи,Рожки точены, рисованы очи.Ночью… ну, ночью робел я и сам:Очень уж тихо в лесу по ночам.Тихо как в церкви, когда отслужилиСлужбу и накрепко дверь затворили,Разве какая сосна заскрипит,Словно старуха во сне проворчит…»Дня не проводит Мазай без охоты.Жил бы он славно, не знал бы заботы,Кабы не стали глаза изменять:Начал частенько Мазай пуделять.Впрочем, в отчаянье он не приходит:Выпалит дедушка, — заяц уходит,Дедушка пальцем косому грозит:«Врешь — упадешь!» — добродушно кричит.Знает он много рассказов забавныхПро деревенских охотников славных:Кузя сломал у ружьишка курок,Спичек таскает с собой коробок,Сядет за кустом — тетерю подманит,Спичку к затравке приложит — и грянет!Ходит с ружьишком другой зверолов,Носит с собою горшок угольков.«Что ты таскаешь горшок с угольками?»— «Больно, родимый, я зябок руками;Ежели зайца теперь сослежу,Прежде я сяду, ружье положу,Над уголечками руки погрею,Да уж потом и палю по злодею!»«Вот так охотник!» — Мазай прибавлял.Я, признаюсь, от души хохотал.Впрочем, милей анекдотов крестьянских(Чем они хуже, однако, дворянских?)Я от Мазая рассказы слыхал.Дети, для вас я один записал…IIСтарый Мазай разболтался в сарае:В нашем болотистом, низменном краеВпятеро больше бы дичи велось,Кабы сетями ее не ловили,Кабы силками ее не давили;Зайцы вот тоже, — их жалко до слез!Только весенние воды нахлынут,И без того они сотнями гинут, —Нет! еще мало! бегут мужики,Ловят, и топят, и бьют их баграми.Где у них совесть?.. Я раз за дровамиВ лодке поехал — их много с рекиК нам в половодье весной нагоняет, —Еду, ловлю их. Вода прибывает.Вижу один островок небольшой —Зайцы на нем собралися гурьбой.С каждой минутой вода подбираласьК бедным зверькам; уж под ними осталосьМеньше аршина земли в ширину,Меньше сажени в длину.Тут я подъехал: лопочут ушами,Сами ни с места; я взял одного,Прочим скомандовал: прыгайте сами!Прыгнули зайцы мои, — ничего!Только уселась команда косая,Весь островочек пропал под водой.«То-то! — сказал я, — не спорьте со мной!Слушайтесь, зайчики, деда Мазая!»Этак гуторя, плывем в тишине.Столбик не столбик, зайчишко на пне,Лапки скрестивши, стоит, горемыка,Взял и его — тягота невелика!Только что начал работать веслом,Глядь, у куста копошится зайчиха —Еле жива, а толста как купчиха!Я ее, дуру, накрыл зипуном —Сильно дрожала… Не рано уж было.Мимо бревно суковатое плыло,Сидя, и стоя, и лежа пластом,Зайцев с десяток спасалось на нем.«Взял бы я вас — да потопите

Помогали фронту? Вот ты, Маша, что делала?- Я помогала в госпитале санитаркам.- Молодец, а ты, Витя, что делал?- Я помогал рабочим на заводе лить снаряды.- Молодец! Вовочка, а что ты делал?- А я помогал бойцам на фронте! Подносил к пушке снаряды.- Наверное, они горячо благодарили тебя?- Да! Они говорили: "Sehr gut, Wohldemar!"Рота солдат стоит перед вырытой ямой. Лейтенант командует:- Иванов! Раздвинь руки в стороны. Два шага вперед. Петров! Руки поднять, вперед марш! Сидоров!...Прибегает прапорщик:- Товарищ лейтенант, вы тут всё в тетрис играете, а вас в штабе товарищ майор ищет!Движется по городу армейская колонна грузовиков. Из первой машины через громкоговоритель оповещают: "Трамвай номер 225! Принять вправо - пропустить колонну!"Прапорщик - солдатам:- Hоски должны быть зеленые... (поднимает правую штанину) или черные (поднимает левую штанину).Идёт Петька по пустыне. Навстречу Василий Иванович - голый, но в галстуке.- Василий Иваныч, ты чё голый-то?- Так женщин же нету!- А галстук зачем нацепил?- Так вдруг - женщины?Внук спрашивает у деда:- Тебе руку на войне оторвало?- Да, внучек.- А как это случилось?- Когда в военкомат тащили. Призывная медицинская комиссия. Врач-окулист показывает призывнику буквы.Тот называет:- А!- Нет.- Б!- Нет.- В!- Нет.- А какая? - спрашивает призывник.- Ж, - говорит врач. - Ты же совсем ничего не видишь! Как же ты кабинет окулиста нашел?- По запаху. Мне объяснили: окулист сразу после туалета. Занятия на военной кафедре. Майор объясняет студентам:- Угол подъема пулемета на БТР составляет не более 30 градусов. Вопрос из аудитории:- Товарищ майор, а каких градусов - по Фаренгейту или по Цельсию? Майор, после некоторых раздумий:- По Фаренгейту. Дружный хохот.- Ну ладно, уж и пошутить нельзя. По Цельсию, конечно! Весна 42-го года. Половодье на временно оккупированной территории. Дед Мазай, как обычно, спасает зайцев. Спасти-то спас, но кормить их нечем. Идёт дед Мазай к партизанам:- Помогите чем-нибудь: зайцев кормить нечем... - Отстань со своими зайцами! Война! Делать нечего, идёт к немцам: - Помогите чем-нибудь: зайцев кормить нечем!- Какие зайцы?! Война! - Ну пожалуйста! Зайчишек ведь жалко!- Ладно. Скажешь, как партизан найти, - поможем. Рассказал дед Мазай немцам, как партизан найти, те - по машинам и в лес. Дед вдогонку кричит: - А как же зайцы?! Вы же обещали помочь... - Никаких зайцев! Война! Остался дед Мазай один: - Да уж, и зайцам не помог, и перед партизанами как-то неудобно...- Орёл! Орёл! Я Сокол-пять! У меня топливо на нуле!- Сокол-пять, срочно сообщите координаты!- Ангар номер два, стоянка четыре!- Этот Дед Мороз все перепутал, - говорит призывник. - А в чем дело? - спрашивает его товарищ. - Пятнадцать лет назад перед Новым годом я просил его подарить мне военную форму. И вот только теперь я ее получил. Товарищи курсанты! Я тут на грибке прочел: "Все офицеры - дураки!" Ха-ха! Поздравляю вас, вы скоро ими будете.N-ская часть войск стратегического назначения. Дежурный по смене докладывает командиру:- Товарищ полковник, за время моего дежурства никаких происшествий не было!- Как не было?! А где Аляска?!Во время сильной грозы сержант, зайдя в казарму, увидел рядового Джона валяющимся на кровати...- Уже три часа дня, - возмутился сержант, - и согласно распорядку вы должны поливать траву!- Но, сержант, - возразил