Порно рассказы в лилипутии

Годы своей жизни. Обладай я менее оптимистическим нравом, может быть, я и сник бы, стал бы хандрить, но неизменный мой жизнерадостный взгляд на мир помог мне и в той, казалось бы, безвыходной ситуации.Этот взгляд на мир мне помогло расширить одно чудесное изобретение, которое я не напрасно утаил от обыскивавших меня в первые дни императорских чиновников. Я веду речь о подзорной трубе, которая вскоре оказалась мне очень кстати. Вечерами я наводил её на окна городских домов - всего-то в каких-нибудь двадцати ярдах от меня - и обнаруживал там много замечательного. Ни мои оглядчивые (дабы не наступить на какого-нибудь зазевавшегося лилипута) путешествия по столице, ни уроки моего мудрого наставника Тоссека (который по повелению императора читал мне лекции по истории и нравам Лилипутии) не обогатили мои знания в той мере, в какой я пополнил их, глядя в окуляр, многократно приближавший меня к подданным Его Императорского Величества.Господь простит мне мою бесцеремонность. То, чего я никогда не позволил бы себе в своей отчизне, где дом англичанина - его крепость, здесь казалось мне допустимым и даже похвальным, ведь двигало мною не простое любопытство, а любознательность исследователя и путешественника, без которых не было бы и этих записок.Должен сказать, что интересовали меня в первую очередь не архитектурные достоинства и не красоты природы, а сами жители. Я долго изучал быт лилипутов, их семейные привычки, атмосферу в их домах, и с помощью моего наставника мне, в конце концов, удалось составить достоверное представление об их образе жизни, чем и намереваюсь поделиться с моим читателем. Не могу обойти молчанием некоторые особенности семейной жизни в Лилипутии, рассказ о которых может быть поучителен и для наших соотечественников.Семья в Лилипутии является основой общества. Моя подзорная труба позволяла мне получать зрительное подтверждение того, что я слышал от моих собеседников: лилипуты, как мужчины, так и женщины, превыше всего ставят семейное благополучие. Нет для лилипута ничего важнее, чем домашний очаг с его тихими радостями. Лилипутки с удовольствием (не меньшим, чем любезные моему сердцу обитательницы одного веселого заведения, - о которых речь чуть ниже, - делающие это не только по обязанности и за деньги, но ещё и из любви к искусству) исполняют супружеские обязанности, а лилипуты не считают за труд требовать этого от своих дам по два-три раза на дню.Наблюдая за тем, что происходит в лилипутских спальнях, я не раз вспоминал английское выражение тютелька в тютельку[1], удивляясь чуть ли не ювелирным движениям супруга и не менее филигранным ответам супруги. Каждый вечер за закрытыми дверями тысяч и тысяч домов шла тончайшая работа, требовавшая от исполнителей такой высокой точности, что, ошибись они хоть на малую долю дюйма, это могло иметь самые трагичные последствия для деликатнейшего инструмента, каковой был в распоряжении лилипута мужеского пола. Казалось, он тонок настолько, что одно неверное усилие, одно неправильное напряжение, и он придет в негодность. Но, видимо,

Напомнило приключения Гулливера в Лилипутии😉

В Европе - католиков и протестантов. В Лилипутии есть и две политические партии господствующих классов, но разница между ними лишь в том, что одни носят башмаки на высоких каблуках, другие - на низких. Так, в иносказательной форме Свифт очень метко показал, что, по существу, нет почти никакойГулливер в стране лилипутов.Иллюстрация Ж. Гранвилля к роману Д. Свифта «Путешествие Гулливера» .Джонатан Свифт.разницы между двумя политическими партиями современной писателю Англии: между тори, представлявшими интересы земельного дворянства, и вигами - партией финансовой и торговой буржуазии.После Лилипутии Гулливер попадает в страну великанов, где сам оказывается лилипутом. Страной правит мудрый и справедливый король, заботящийся о благе своего народа.Третья часть романа - острая сатира на «чистую науку», не связанную с жизнью. Попав к ученым на летающий остров, Гулливер с удивлением наблюдает, как одни из них извлекают солнечную энергию из огурцов, другие тщетно бьются над проблемой, как возводить дом не с фундамента, а с крыши.И наконец, Гулливер у гуингнмов, в загадочной стране, где лошади живут как умные и благородные люди, а люди (йэхи) опустились до скотского состояния. Под видом одичавших людей писатель изобразил тех, кто живет по хищническим законам буржуазного общества. Йэхи корыстолюбивы, завистливы, жестоки. Ради своих низменных интересов они готовы перегрызть друг другу глотки.Многообразие сатирических приемов, фантастические образы и ситуации, безупречный язык сделали роман Свифта бессмертным.147 Генри Филдинг. ГЕНРИ ФИЛДИНГ (1707-1754)В середине XVIII в. выступил еще один крупный мастер английского романа - Генри Филдинг. Человек больших знаний, стоявший на уровне достижений культуры и науки своего времени, Филдинг связан с наиболее передовыми течениями той эпохи. Первые его произведения - острые политические пьесы, направленные против дворянства и правительства («Судья в ловушке», «Дон-Кихот в Англии»«Олверти готовился уже лечь в постель, как вдруг, подняв одеяло, к крайнему своему изумлению увидел в ней завернутого в грубое полотно ребенка, который спал крепким сном». Иллюстрация Б. М. Десницкого к роману Г. Филдинга «История Тома Джонса, найденыша» .и др.). Правящие круги Англии так были напуганы этими смелыми обличительными комедиями, что ввели строгую театральную цензуру.Филдинг создал несколько романов, обессмертивших его имя. Самый лучший и наиболее популярный из них - «История Тома Джонса, найденыша» (1749). В этой богатой по содержанию книге писатель охватил разные стороны английской жизни

Смело продолжал работу, несмотря на стрелы неприятеля, которые хотя и попадали в стекла очков, но не причиняли им особого вреда. Когда все крючки были прилажены, я взял узел в руку и начал тащить; однако ни один из кораблей не тронулся с места, потому что все они крепко держались на якорях. Таким образом, мне оставалось совершить самую опасную часть моего предприятия. Я выпустил веревки и, оставя крючки в кораблях, смело обрезал ножом якорные канаты, причем более двухсот стрел угодило мне в лицо и руки. После этого я схватил связанные в узел веревки, к которым были прикреплены мои крючки, и легко потащил за собою пятьдесят самых крупных неприятельских военных кораблей[39].Блефускуанцы, не имевшие ни малейшего представления о моих намерениях, сначала от изумления растерялись. Увидя, как я обрезываю якорные канаты, они подумали, что я собираюсь пустить корабли на волю ветра и волн или столкнуть их друг с другом; но когда весь флот двинулся в порядке, увлекаемый моими веревками, они пришли в неописуемое отчаяние и стали оглашать воздух горестными воплями. Оказавшись вне опасности, я остановился, чтобы вынуть из рук и лица стрелы и натереть пораненные места упомянутой ранее мазью, которую лилипуты дали мне при моем прибытии в страну. Потом я снял очки и, обождав около часа, пока спадет вода, перешел вброд середину пролива и благополучно прибыл с моим грузом в императорский порт Лилипутии. Император и весь его двор стояли на берегу в ожидании исхода этого великого предприятия. Они видели корабли, приближавшиеся широким полумесяцем, но меня не замечали, так как я по грудь был в воде. Когда я проходил середину пролива, их беспокойство еще более увеличилось, потому что я погрузился в воду по шею. Император решил, что я утонул и что неприятельский флот приближается с враждебными намерениями. Но скоро его опасения исчезли. С каждым шагом пролив становился мельче, и меня можно было даже слышать с берега. Тогда, подняв вверх конец веревок, к которым был привязан флот, я громко закричал: «Да здравствует могущественнейший император Лилипутии!» Когда я ступил на берег, великий монарх осыпал меня всяческими похвалами и тут же пожаловал мне титул нардака, самый высокий в государстве.Его величество выразил желание, чтобы я нашел случай захватить и привести