Секс истории конт

Русского секса // Секс и мы. Осень, 2006. С. 18-25. 100. Пушкарева Н.Л. «Мед и млеко под языком у нее» (Женские и мужские уста в церковном и светском дискурсах России X - начала XIX в.) // Тело в русской культуре / сост. Г.И. Кабакова, Конт Ф. М., 2005. С. 78-101. 101. Пушкарева Н.Л. Между «великим грехом» и «удоволством»: интимная жизнь женщины в Старой Руси // Социум. 1995. 3 6(49). С. 32-39. 102. Пушкарева НЛ. «Милый Алексей Николаевич» (флирт и люЬовь русского ( • * г , . , к , л « V , . м дворянина начала XIX века) // Родина. 1996. № 3. С. 67-73. i 'i 103. Пушкарева Н.Л. Мир чувств русской дворянки конца XVIII - начала XIX века: сексуальная сфера // Человек в мире чувств. Очерки истории частной жизни в Европе и некоторых странах Азии до начала Нового времени. Отв. ред. Ю.Л. Бессмертный. М.: РГГУ, 2000. С.85-119. 104. Пушкарева Н.Л. Мир чувств русской женщины XVIII в. // Этнографическое обозрение. 1996. № 4. С. 17-31. 105. Пушкарева Н.Л. «Не мать велела - сама захотела»: Интимные переживания и интимная жизнь россиянок вXVIIIв. // «А се грехи злые, смертные....... С. 106. Пушкарева Н.Л. «Огнь естественный» или «грех поганый»? Источники по истории сексуальной этики и эротики в доиндустриальной России (Х-первая половинаXIX в.) //«А се грехи злые, смертные....... С. 5-13. 107. Пушкарева Н.Л. Позорящие наказания для девушек в традиционной русской культуре XIX-начале XX в. как следствие тендерной ассимметрии // Вестник Тихоокеанского государственного экономического университета. 2009. № 3. С. 88-97. 108. Пушкарева Н.Л. Позорящие наказания для женщин в России XIX - начала XX в. // Этнографическое обозрение. 2009. № 5. С. 120-134. 109. Пушкарева Н.Л. Позорящие наказания для женщин в России XIX - начала XX в. [Электронный ресурс]. URL: http://womenation.org/pozoriaschiye-nakazania/ (дата обращения: 28.02.2015). 110. Пушкарева Н.Л. Предмет и методы изучения «истории повседневности» // Этнографическое обозрение. М., 2004. № 5. С. 3-19. 111. Пушкарева Н.Л. Рот и губы в интимной жизни наших предков // Секс и мы. 2004. №2. С. 31-38. 612-627. . * « J Лv », . \д,» 1 f ' ü\ • ¡'Л/1"; • ' . * Л , , Л s i *i> 1 rf, i , ' , - • .v • • * , * г » 's , V» , i - 112. Пушкарева H.JI. Сексуальная этика ' в частной жизни , древних русов^ и московитов X-XVII вв. // Секс и эротика в русской традиционной культуре.

Русской культуре / сост. Г.И. Кабакова, Конт Ф. М., 2005. С. 78-101; Её же. Рот и губы в интимной жизни наших предков // Секс и мы. 2004. № 2. С. 31-38; Её же. «Устне твои сот искаплют...» (Опыт феминистского прочтения нарративов ХИ-Х1Х вв., описывающих женский рот) // Тендерные исследования. Вып. 9. Харьков, 2003. С. 253-276 и др. 66 Репина Л.П. Выделение частной сферы как историографическая и методологическая проблема // Человек в кругу семьи: Очерки по истории частной жизни в Европе до начала нового вре- 21 /. > социологи Е.А. Здравомыслова, "А:А. гТёмкина * иЕ: Гапова%и"др. Благодаря их - . / - разработкам' была' сформирована междисциплинарная исследовательская база, позволяющая изучать проблемы пола и сексуальности в социокультурном русле, в «> частности, в ретроспективе. 'I "7 Если вести речь непосредственно о сексуальном поведении российской I дворянки, отдельные аспекты данной темы уже попадали в поле зрения \ исследователей, что нашло отражение в целом ряде публикаций. Пожалуй, ] первым, кто затронул в своих трудах аспекты женской дворянской 1 повседневности, имеющие отношение к её сексуальному поведению, стал Ю.М. Лотман, в поле научных изысканий которого попали феномен «женского письма»70, особенности женского воспитания71 и дворянская танцевальная культура72 XVIII - начала XIX в. Н.Л. Пушкарева в целом ряде статей описала сферу чувств и интимных переживаний российских женщин XVIII - начала XIX в. по женским * мени. М., 1996. С. 20-32; Её же. История женщин сегодня: Историографические заметки // Человек в кругу семьи... С. 35-73. Её же. Персональная история: биография как средство исторического познания // Казус: индивидуальное и уникальное в истории. М., 1999. Вып. 2. С. 76-100 и др. 67 Жеребкина И.А. «Прочти моё желание...»: Постмодернизм, психоанализ, феминизм. М„ 2000; Её же. Феминистская теория 90-х годов: проблематизация женской субъективности // Введение в тендерные исследования. 4.1... С. 49-80. Здравомыслова Е.А., Тёмкина A.A. Российская трансформация и сексуальная жизнь (вместо введения) // В поисках сексуальности... С. 7-23; Их же. Социальное конструирование тендера: феминистская теория // Введение в тендерные исследования. 4.1... С. 147-173 и др. Гапова Е. Тендерная проблематика в антропологии // Введение в тендерные исследования. 4. I... С. 370-390; Её же. Кейт Миллет: личное как политическое // Неприкосновенный запас. 2008. № 4 (6). С. 250-252; Её же. Полный Фуко: тело как поле власти // Неприкосновенный запас. 2011. № 2 (76) С. 69-75 и др. 70 Лотман Ю.М. Роман A.C. Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий. [Электронный ресурс]. URL: http://feb-web.ru/feb/pushkin/critics/lot/lot-472-.htm (дата обращения: 26.08.2015); Его же. Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства

И пытался вскрыть порочную природу времени, которое распадается на прошлое и будущее и которого уловить нельзя, в котором всякая реальность распылена, раздроблена и разорвана. Учение о прогрессе находится во власти этой разорванности. Учение о прогрессе предполагает, что задачи всемирной истории человечества будут разрешены в будущем, что наступит какой-то момент в истории человечества, в судьбе человечества, в которой будет достигнуто высшее совершенное состояние и в этом высшем совершенном состоянии будут примирены все противоречия, которыми полны судьбы человеческой истории, будут разрешены все задачи. В это верили и Конт, и Гегель, и Спенсер, и Маркс. Правомерно ли такое предположение? Какое мы имеем основание в это верить, и если бы даже мы это основание имели, то почему это может вызвать в нас энтузиазм, почему это должно быть нами нравственно принято и почему такого рода надежда может быть для нас радостной? Оснований для этого нет никаких, кроме того, что в учении о прогрессе бессознательно заложено, тайно пребывает некоторое религиозное упование на разрешение всемирной истории. Это есть надежда, что трагедия всемирной истории придет к концу. Разрешение этой трагедии есть цель прогресса, но в позитивных учениях о прогрессе, как они являлись в XIX веке, задавлено и сознательно исключено такого рода религиозное верование и такого рода религиозная надежда. Наоборот, верование, надежда и упование прогресса противополагаются различными теоретиками прогресса такого рода религиозным верованиям, надеждам и упованиям. Но если совершенно устранить это религиозное зерно идеи прогресса, то что, в сущности, от нее останется? Почему прогресс может быть внутренне принят? Ведь прогресс, позитивно понимаемый, заключается в том, что в потоке времени, в котором свершаются судьбы человеческой истории, одно поколение сменяет другое, человечество восходит на какую-то неведомую и чуждую мне вершину, идет вперед, идет вверх, к высшему состоянию, по отношению к которому все предшествующие поколения являются лишь звеньями, лишь средством, орудием, а не самоцелью. Прогресс превращает каждое человеческое поколение, каждое лицо человеческое,

Чего, во имя чего должно было совершаться освобождение? Этого не знает дух Нового времени. Он имел или не знал своего во имя. Во имя человека, во имя гуманизма, во имя свободы и счастья человеческого. Но тут нет никакого ответа. Нельзя освободить человека во имя свободы человека, не может быть сам человек целью человека. Так упираемся мы в совершенную пустоту. Человек лишается всякого содержания, ему не к чему восходить. Свобода человека оказывается совершенно формальной и бессодержательной свободой. Индивидуализм есть по существу своему отрицательное исправление. В своем развитии он не может укрепить за человеком никакого содержания. Индивидуализм совсем не онтологичен, он не имеет никакой бытийственной основы. Индивидуализм менее всего укрепляет личность, образ человека. И в индивидуалистическую эпоху совсем не процветают яркие индивидуальности, сильные личности. Индивидуалистическая цивилизация XIX века, с ее демократией, с ее материализмом, с ее техникой, с общественным мнением, прессой, биржей и парламентом, способствовала понижению и падению личности, отцветению индивидуальности, нивелировке и всеобщему смешению. Личность была сильнее и ярче в Средние века. Индивидуализм способствовал процессам уравнения, стирающим всякие различия индивидуальностей. Индивидуализм, породивший атомизацию общества, привел и к социализму, который есть лишь обратная сторона атомистического распада, механическое сцепление атомов. Универсалистическая идея, столь характерная для средневековья, перестает быть господствующей в наше время. Но личность человека может быть вкоренена лишь в универсуме, лишь в космосе, лишь там находит она онтологическую почву и оттуда получает свое высшее содержание. Личность есть лишь в том случае, если есть Бог и божественное. Индивидуализм же отрывает личность от бытийственной почвы и отдает ее на растерзание воле ветров. Индивидуализм изжил в новой истории все свои возможности, в нем нет уже никакой энергии, он не может уже патетически переживаться. Конец духа индивидуализма есть конец новой истории. И все попытки преодоления индивидуализма, внутренние, а не внешние, есть уже выход за пределы новой истории. В этом смысле О. Конт по своему духовному типу

Всю жизнь некоторому принудительному центру, но он видит его в умственной аристократии ученых. О. Конт хочет создать позитивную религию, для которой берет все формы средневекового католического культа: культ позитивных святых, позитивный календарь, религиозная регламентация всей жизни, создание иерархии ученых – все это возвращение к католичеству без Бога. Берется весь католический тип, но вера в Бога заменяется верой в высшее существо – человечество, во имя которого создается культ «вечной женственности». О. Конт ставит этому существу алтарь у себя в комнате57. Этим он доказывает, насколько религиозная природа человека не может быть угашена никакими позитивными выдумками. Это – явление частичного возвращения к средневековому духу, окончание свободного индивидуализма ренессансной эпохи. Позитивизм ставит границы познавательным возможностям человека, не допускает перехода этих границ, и это несомненно противоположно ренессансному духу. Такой же конец Ренессанса, как у О. Конта, чувствуется и в утопическом социализме Сен-Симона. В нем тоже происходит глубокая реакция против французской революции, против философии XVIII века, против всего либерального гуманизма. Конечно, атеистическая религия О. Конта, по содержанию своему, не имеет ничего общего с Средневековьем, как и религия Сен-Симона. Но Сен-Симон восстает против критической работы, совершенной просвещением и французской революцией; он хочет создать систему жизни, подобно тому как существовала теократическая система в Средние века. Сен-Симон и О. Конт одинаково и не случайно высоко ценили Жозефа де Местра – гениальное выражение средневековой реакции против XVIII века и революции. Они искали духовного преодоления индивидуализма. Этот процесс окончания Ренессанса совершается и в жизни государства. И здесь мы имеем очень интересное явление. Вся новая история не только после французской революции, но и до французской революции характеризуется существованием гуманистических монархий. Государство Людовика XIV есть государство гуманистическое. Когда Людовик XIV сказал: «L'etat c'est moi»58, он совершал акт самоутверждения своей человеческой воли. Весь стиль абсолютной монархии Людовика XIV и всех монархий XVII и XVIII века, родственных ему, не может быть выражен в более ясных