Эротические рассказы баронесса в замке

(+18)

В одной какой-то стране, столько-то веков тому назад, в шикарном старинном замке, с остроконечными башнями, жила баронесса. Высокая, статная, она олицетворяла собой небесного ангела - соломенного цвета волосы, пышными локонами, достигали осинной талии, красота ее будоражила, и сводила с ума не одного знатного вельможу...

Когда она вышла замуж за немолодого барона, как и многие девушки, мечтала о счастье... Но счастье для молодой баронессы, обернулось кошмаром - барон слыл в округе деспотом и тираном. Каждый день, двор замка оглашался воплями и криками - какого-нибудь слугу, провинившегося в мелком пустяке, нещадно пороли розгами. Нередко и сам барон принимал участие в экзекуциях - его пьянил запах крови, мольбы о пощаде и слезы...

Доставалось от барона и его молодой жене - подозрения в супружеской неверности, с каждым днем, становились все изощреннее и циничнее... И, только Бог знает, сколько бы еще выдержала баронесса, если бы не война - барон, как верноподданный короля, тут же уехал сражаться с врагом, и погиб в первом же бою, от осколка пушечного ядра...

Не только вдова, но и слуги, и живущие недалеко от замка, люди, вздохнули с облегчением, после вести о гибели барона...

В отличии от погибшего барона, вдова, обладающая неземной красотой, обладала еще и ангельским характером - никогда она не повышала даже голоса на своих слуг, а с местными торговцами, которые приносили в замок продукты, обращалась с неизменной улыбкой, и щедро платила им...

В наследство от мужа, баронессе достались прекрасные виноградники, много скота, несколько табунов породистых лошадей, и более десятка водяных мельниц - словом, вдова оказалась еще и обладательницей целого состояния.

Весть о молодой красивой вдове разнеслась по округе со скоростью света - в замок потянулись женихи всех сословий, и князья, и графья, и герцоги, и бароны, даже король соседнего государства прислал гонца с несметными подарками и предложением руки и сердца.

Но вдова, мило улыбаясь гостям, всегда отвечала одно и то же:

- Мне Ваше внимание приятно и лестно, но замуж опять выйти я не готова...

И возвращались несостоявшиеся женихи по домам, несолоно хлебавшие...

Как-то ранним утром, когда диск солнца только поднимался над землей, тишину разорвал чистый мелодичный голос... Пел мужчина, но как он пел! Все слуги в замке, занимающиеся своими делами, замерли, трубочист застыл возле трубы, кухарка оцепенела у стола, не замечающая кота, который воспользовался моментом, и стал уплетать сметану с чашки, взобравшись на стол. Начальник охраны сунул кулак под нос молодому привратнику, который хотел что-то спросить - все наслаждались чистотой пения, и мелодичным звонким голосом...

Вдова, лежащая в своей роскошной постели, открыла глаза, и изумленно прислушалась к пению. Как только песня закончилась, она резко выскочила из-под одеяла, схватила колокольчик и отчаянно зазвонила.

- Я здесь, баронесса! - в спальне появился дворецкий Густав, его не смутила ночная сорочка хозяйки, он работал в замке сорок лет, и был для баронессы, вроде отца - Прекрасное утро, я смею заверить... Прикажете завтрак нести?

- О, Густав! Скажи мне, что было недавно?! Неужто, спустились серены с небес?

- Вы правы, наверное, Бог Наш Всевышний всех ангелов, нынче, на Землю Созвал...

- Кто пел сейчас, Густав? Зови же скорее! Хочу, чтоб артист этот в замке предстал!

Густав поклонился, и молча удалился. Баронесса же подошла к раскрытому окну, и увидела, что вдали от замка, на обширном лугу, раскинулись шатры циркового балагана. Похоже, что обладатель чарующего голоса был циркачом, или бродячим трубадуром.

Застучали копыта, и по подвесному мосту замка, в сторону балагана, поскакал всадник...

... В зале замка собрались артисты всех мастей - жонглеры вертели булавы, фокусники показывали замысловатые трюки и фокусы, а молоденькая девушка, обвитая живым удавом, бесстрашно танцевала, держа в руках пучки шипящих змей...

- Приветствую Вас, артисты удачи! - вышла к гостям вдова, и те почтительно поклонились госпоже - Признаться, немного я удивлена... Талантов всех ваших, чем Бог наделил вас - я раньше не видела... Покажете их?

- Спасибо за честь быть гостями сегодня, - поклонился толстый усач, с гладко выбритой головой, в кожаной жилетке на голое тело - осмелюсь спросить, госпожа, в интересах унять все сомнения... Чем мы привлекли столь почтенную Деву?

- Услышала утром Я песнь артиста, - отвечала баронесса - и снова хотела ее бы услышать... Скажите, артисты, кто пел утром ранним?

Толпа циркачей расступилась, и взору вдовы предстал ОН...

Баронесса, по своей натуре, была девушкой целомудренной и невинной - да, вы не ошиблись, дорогие читатели, вдова была нетронутым цветком, по причине отсутствия мужских способностей погибшего старого барона...

И сейчас, взглянув на стройного трубадура, баронесса испытала молниеносный электрический разряд - высокий стан мужчины, красивое лицо украшали аккуратная бородка, усы, орлиный нос, черные, цвета вороньего крыла, волосы, спадающие на плечи, и острый, кинжальный взгляд - оказали на вдову такое впечатление, что низ живота баронессы заныл тупой неизвестной болью, а румянец стремительно залил ее щеки...

- Не думал Я, Дева, что Песнь артиста, окажет влияние, - поклонился трубадур вдове, и та, охнула про себя, от его чарующего голоса - Я так понимаю, что ваше желание услышать ту песнь, что пел я сегодня?

И, ударив по струнам лютни, трубадур запел старинную песню, от которой снова оцепенела жизнь в замке...

Чувства, охватившие вдову, заставляли ее забыть о происходящем... Сидя на высоком стуле, она прикрыла глаза, и видела себя в объятиях этого таинственного трубадура, который ласкал ее своими губами, ласкал ее тело, и она, опьянев от счастья и восторга, с жадностью отвечала его ласкам...

От этого видения, низ живота вдовы снова охватила непонятная боль, но эта боль была какой-то... даже объяснения не было этой боли...

Баронесса не сдержалась, и стон вырвался из ее уст. Резко взмахнув рукой, она прекратила пение трубадура.

- Довольно сегодня... - выдохнула хозяйка замка, не глядя на трубадура - Почтенные гости, прошу вас сердечно - гостями быть в замке, хоть несколько дней... А я отплачу - серебhом или златом, но вы покажите свое мастерство...

- Окажем любезность, - снова поклонился усач в жилетке - но жить в балагане мы будем, а в замке мы выступим все несколько дней...

Баронесса кивнула, взмахнула рукой, и слуги внесли в залу несколько огромных столов, стулья, а поварята тут же поставили на столы блюда с отличными яствами, и кувшины с вином из собственных виноградников вдовы.

- Отведайте яства, - пригласила к столу артистов вдова - и будьте, как дома... Я вас не неволю, ворота открыты - я жду вас, почтенные, завтра, с утра... Но ваш трубадур мне бы вечером песни, свои спел под лютню... довольна я буду, сполна отплачу... Покои вам слуги покажут, тот час же - на случай, коль все же, останетесь здесь. А я оставляю вас - ведь, я, к сожалению, должна содержать все хозяйство свое...

И баронесса, подобрав подол платье, встала со стула, и стремительно вышла из залы...

Вбежав в свою спальню, вдова заперла дверь и, прислонившись к ней спиной, прижала свои ладони к пунцовым щекам...

Господи-Всевышний... Что это было?!

Сердце ее бешено билось в груди, и было готово вырваться наружу... Низ живота сейчас не просто ныл, он требовал чего-то необъяснимого, а перед глазами плыли разноцветные круги...

Подойдя к туалетному столику, баронесса увидела в отражении зеркала себя, но собственный вид напугал вдову - румянец залил лицо ее так, будто баронессу уличили в каком-то проступке...

В дверь осторожно постучались, и вдова открыв дверь, увидела на пороге Марту. Эта веселая, молодая, никогда неунывающая женщина, по слухам, оказывала внимание охранникам замка, за что и получила меткое прозвище "w; re leichte Beute", в переводе, значит... ну, женщина, которая спит с кем попало... В покоях баронессы же, Марта числилась кем-то, вроде, горничной.

- Прощения прошу я, о ваша Милость...

Убраться в покоях я нынче должна... - проговорила Марта, поклонившись вдове.

- О, Марта... - баронесса снова заперла дверь, чем очень удивила служанку, и взяв ее под руку, подвела к банкеткам, и усадив ее и присев сама, осторожно проговорила:

- Послушай же, Марта... С тобою хочу я, в секрете огромном, сейчас говорить... Прошу тебя только - никто не узнал чтоб...

- Да что вы! - округлив глаза, прошептала Марта - Для всех я - могила!

- Прекрасно, голубушка! Ответь честно мне - а... как быть... с мужчиной? Прекрасно ли это? Ведь, ты же... искусница, как говорят...

Марта ошарашенно посмотрела на хозяйку, минуту помолчала, и вдруг прыснула со смеху.

- О, Ваша Прекрасная, Чистая Милость! Раз, начали вы тайный столь разговор - открою секреты я, чтоб вам приятность доставить, и вы бы могли рыцаря ублажать...

Баронесса слушала Марту, которая рассказывала о поведении женщины в интимных ласках наедине с мужчиной, и диву давалась, насколько продвинута эта простушка в любовных утехах... Марта так красочно расписывала свои похождения на любовном фронте, что вдова живо представляла себе фантастически-реалистичные картины, и желание охватывала ее, и требовало продолжения...

- А как же там гости? - кивнув на дверь, спросила вдова - Остались, надеюсь?

- Ушли, Ваша Милость, остался - певец! Ему постелила я в спальне восточной, и он удалился уже отдыхать...

Огромным усилием, вдова подавила в глубине своей души радостный вздох, и встав с банкетки, она подошла к туалетному столику и, открыв один из ящичков, достала кожаный кошель с серебром.

- Надеюсь я, Марта, что тайну ты будешь теперь соблюдать... Возьми-ка, себе немного, на радость...

- О, Ваша Милость, - Марта взяла кошель и поклонилась - в восторге великом я от щедрости вашей. Конечно, молчать, словно, рыба я буду. Теперь же, позвольте мне все же убраться...

Вечером трубадур так и не спел баронессе, чему та была только рада. Стоя перед зеркалом, в чем мать родила, вдова осматривала в отражении свое тело...

Нежная кожа отливала матовой белизной, небольшие полушария грудок, венчали розовые соски, похожие на две вишенки, плоский живот, курчавый треугольник светло-рыжеватых волос, сквозь который проглядывалась розоватая плоть. Крепкие упругие ягодицы средней величины и стройные ноги завершали образ амазонки...

Поздно ночью, когда в замке все спали, и только стражники покрикивали на сторожевых собак, в свете тускло горящих факелов, промелькнула тень...

Приоткрыв дверь спальни, вдова увидела кровать с балдахином, на которой лежал спящий трубадур, стол, на котором мерцала горящая свеча в подсвечнике, кувшин с медной чаркой, и пару кусков пропеченного мяса на медном блюде...

Сама того не осознавая, завороженная баронесса вошла в комнату, повернувшись, осторожно прикрыла ее...

Подойдя к кровати, она смотрела на спящего, и про себя удивлялась особой красоте мужского тела - трубадур лежал наполовину прикрытый шелковым покрывалом, и взору вдовы открывался крепкий торс артиста...

Резко открыв глаза, трубадур напугал вдову чистым ясным взглядом.

- О, Боже... - вздрогнула она - Прости меня, гость странствующий... Посмела я покой нарушить твой... Какая наглость! Сейчас я выйду...

- Постой... - взял трубадур баронессу за руку - Не уходи, прошу тебя, о Дева! Хочу я Нежностью тебя, всю, одарить... Пусть эта ночь нас сблизит, и со страстью, сомнения совести пусть сгинут все во мглу...

А дальше...

Баронесса не помнила, как освобождалась от одежды, как стояла, нагая, перед трубадуром, а он, в костюме Адама, нежно целовал ее, руками лаская и гладя роскошное тело, от чего флюиды желания сотрясали вдову, и требовали страсти...

Она лежала на шелковой простыне, цвета крови, широко раскинув свои стройные ножки, а трубадур, с особой нежностью, ласкал своим языком сочную мякоть ее клиторка... Желание, мощным ураганом, накрыло баронессу, она сжала коленями его голову, а ладонями прижала его к плоти...

- Постой, Любимая, - оторвался от столь приятного действия трубадур - я вижу, что ты незнакома с ласками мужскими...

- Ты прав, Мой Милый трубадур, - ответила вдова - ни разу, в ласках, я с мужчиной не была... Но, если б знал ты, как желаю я познать всю красоту Любви запретной... Ведь, ты поможешь мне?

- Изволь, Красавица, - улыбнулся трубадур - но боль ты сможешь выдержать? Немного... Потом - Восторг и Счастье тебя охватят, и не сможешь ты против чар любовных устоять. Так, ты готова?

- Да... - выдохнула баронесса - Ну, не томи же, искуситель... Возьми меня скорее, не видишь, разве, что я сгораю в пламени желаний?!

В ответ, трубадур приподнялся и, взяв рукой свой пульсирующий "жезл", направил его в розовую "пещерку" девичьей плоти...

Вскрикнув от неожиданности и мгновенной боли, вдова, закусив губы, с удивлением почувствовала, что боль постепенно стала уплывать, а на смену ей подкатывало сладострастное чувство...

Словно бес вселился в тело прекрасной баронессы - извиваясь под мощными толчками трубадура, она царапала его плечи, хрипела, яростно впивалась в его губы, забыв о времени и реальности происходящего, а внизу ее живота разгорался адский огонь... Последнее, что помнила вдова - это, как мир в ее глазах разорвался на мерриады осколков прозрачного стекла...

Сколько пролежала в забытье - баронесса не помнила, а очнулась от того, что трубадур, нежными прикосновениями своего языка, ласкал ее соски, и те быстро напряглись, и затвердели...

- Постой же, Милый, - вспомнила вдова уроки Марты - теперь, позволь мне усладить тебя! Я знаю - тебе понравится...

- Ну, что же, - усмехнулся трубадур - попробуй, раз ты так думаешь...

Баронесса взяла в ладошку ствол его "жезла", и изумленно увидела, как он стал увеличиваться в размерах... Восторженным взглядом, как ребенок увидевший какое-то необычное зрелище, она рассматривала розовую головку, набухшие вены, переплетавшие член, от которого исходил незнакомый запах... Опустив голову, она осторожно лизнула нежную плоть - член встрепенулся, словно живой организм, а не просто, орган, и встал в боевое положение... Медленно взяв его в рот, вдова почувствовала такое дикое возбуждение, что чуть не сомкнула челюсти, но помня наставления Марты, сжала только губы, и прижав головку к нёбу своим язычком, начала медленные ритмичные движения, постепенно ускоряя темп... Из уст трубадура вырвался глухой протяжный стон, и от этого вдова только раззадорилась, продолжая свою фантастическую ласку...

Когда трубадур, не в силах уже сдержаться, выстрелил струей в горло вдовы, та хотела отпрянуть, но крепкие мужские руки прижали ее голову к паху, и баронессе пришлось проглотить содержимое своего рта... Только потом трубадур отпустил ее, и улыбнулся счастливой улыбкой, глядя своими черными очами в глаза прелестной особы...

- Однако... - покачал он головой - такую ласку я не испытывал давно уж...

- Тебе понравилось? - спросила баронесса.

- Понравилось?! - воскликнул трубадур - Да ты меня убила наповал! Моя прелестница! Тебя опять хочу я! Я утонуть в тебе сейчас хочу!

- О, да! - воскликнула баронесса - На все готова я, Мой славный трубадур!

Они снова предались любовным утехам, не слыша тихого цокота лошадинных копыт, удалящего от замка...

Несколько дней артисты бродячего балагана забавляли публику своими выступлениями, и наконец, стали собираться в дорогу...

Баронесса, с грустным видом, сидела у окна, и смотрела на приготовления артистов... Трубадура нигде не было видно, и баронесса еле сдерживала слезы, чтобы не разрыдаться от предстоящей разлуки с любимым...

Вдруг забили барабаны, заревели трубы, все люди, находящиеся во дворе замка, бросились ниц, а в ворота уже въезжали золоченные кареты, торжественно сидели на лошадях гвардейцы с королевскими штандартами, и изумленная баронесса поспешила вниз, не веря в происходящее...

- Его Величество - Король! - огласил двор звучным голосом королевский камердинер.

Из кареты вышел сам король - его портреты висели повсюду...

- Ваше Величество! - склонилась баронесса в почтительном поклоне.

- Встаньте, Прелестное Дитя, - плечо вдовы тронула рука в мягкой кожаной перчатке - могу ли увидеть здесь наследника престола?

- Наследника престола?! - изумилась баронесса - О, Бог Мой! Да неужели, Мой король, он изъявит желанием мой замок посетить?! Его здесь нет, и не было в помине...

Король улыбнулся баронессе, и вдруг громко крикнул:

- Фридрих! Ну, появись же, наконец, ты перед отцовскими очами!

- Я здесь, отец! - раздался сверху голос... трубадура, который стоял в проеме окна спальни баронессы, и улыбался своей белоснежной улыбкой.

Баронесса готова была провалиться сквозь землю - от стыда и позора...

- Ну? - обратился к сыну король, когда тот спустился, и встал перед отцом - И сколько будет продолжаться сей очередной поступок твой? Ты мне сказал, что в поисках невесты, решил ты мир весь честно обойти! Но...

- И я нашел ее, отец мой... - склонил голову перед королем Фридрих, и через минуту взял баронессу за руку - Никто не мил мне более, чем эта... Прошу тебя на брак благословить...

- Густав, - повернулся король к дворецкому баронессы - Ты про нее депешу мне доставил?

- О да, бесстрашный мой король! - кивнул Густав - она как дочь мне, я же стар... Мне скоро на покой, и честью я считаю, устроить счастье милой госпожи...

- Ну, что же, - оглядел замок король - надеюсь, Фридрих, ты возмужал, и столь прелестная особа меня одарит внуками сполна...

- Густав! - бросилась к дворецкому баронесса - Так ты все знал! Но почему...

- Ты вдоволь настрадалась, - по отечески погладил ладонью по голове баронессу Густав - Так, веселись же! Свадьбой будет пир!

На этом, я заканчиваю свой рассказ, дорогие читатели, потому, что остальное рассказывать уже неинтересно...

… Замок был роскошным – о девяти башнях, с высокой, под десять метров, толстой каменной стеной, дворцовым мостом, перекидывающимся через глубокий, и широкий ров, и собственным роскошным парком, в котором росли вековые дубы, буки и вязы… У замковых ворот, на стенах, и смотровых башнях, зорко несли вахту строгие стражники, готовые пустить стрелу и метнуть копье в первого же неприятеля, покусившегося на покой хозяина замка…

Но хозяином этого роскошного замка, вернее, хозяйкой – была женщина… Молодая, и чертовски ослепительно красивая женщина… Лет ей было около тридцати и, уже к этим годам – она была вдовой…

Барон был человеком наибогатейшим в округе, владел многими гектарами земли, стада породистых коров, табуны лошадей, на зависть местным мясникам, нагуливали жирок на владениях барона… Пшеница, которую выращивали земледельцы барона, виноград, из которого получали вкусное вино, овощи – делали барона богаче короля… Но одно омрачало эту красивую картину – барон был неимоверно жесток… Каждый день, во дворе замка, на дубовых козлах, по приказу барона – кого-то да пороли… Кухарку, пролившую масло, садовника, наступившего,   ненароком, на куст роз, или стражника, посмелевшего выпить лишка – всех их ждала жестокая порка, в которой барон принимал личное участие…

Не только челядь терпела издевательства барона – его тяжелую руку на себе почувствовала и его молодая супруга, уже через три дня, после свадьбы… Молодая баронесса была младше своего мужа на двадцать пять лет, и годилась, фактически, ему в дочери… Но суровый нрав барона – медленно превращал в старуху и ее…

Господь, словно, увидел мучения бедных слуг и молодой баронессы – грянула война с королем соседнего государства, барон, как верноподданный своего короля, собрался на священную битву, уехал, и погиб в первом же бою, от удара секирой молодого врага…

Так, молодая баронесса стала вдовой, и владелицей огромного состояния,   роскошного замка, и прекрасной, доброй хозяйкой своих многочисленных слуг… Каждого слугу, каждую кухарку или стражника, свинопаса или конюха,   хозяйка встречала белозубой улыбкой, спрашивала о здоровье, и всегда давала монетку в руки… Стоит ли говорить о том, что баронессу в своем владении – все очень любили и ценили ее доброту…

После гибели барона,   баронесса заметно похорошела, расцвела и, как следовательно,   тут же в замок зачастили богатые женихи из соседних владений и государств. Но баронесса, хотя и принимала высокопоставленных гостей – на их предложения руки сердца всегда отвечала мягким отказом…

- Прошу меня великодушно извинить, - отвечала она с нежной улыбкой на милом личике, и певучим райским голоском – но мне хватило и первого замужества… Я буду жить одна… Простите…

Даже, говорят,   сам король приезжал свататься, но – на следующий день Его Величество, тоже, уехал не солоно хлебавший…

Так и жила баронесса в своем замке, занималась хозяйственными делами, руководила, распоряжалась, но все же, она была женщиной – красивой, молодой, но женщиной… Часто,   в своей спальне, после ароматной горячей купели, она, в чем мать родила, вставала перед огромным, в полный рост, зеркалом, расчесывала свои роскошные рыжие волосы, и надолго задерживала взгляд на своей фигуре… Высокий стан ее был строен, круглые мячики ее роскошных грудей, с темными сосками, призывно смотревшие вверх – колыхались от малейшего движения, тело ее с плоским животом не держало в себе ни одного грамма лишнего жира, длинные стройные ноги были белоснежны и гладки, словно, китайский шелк… ниже пупка, вниз, шла темно-рыжая, еле заметная, дорожка из мягких, вьющихся волос, и заканчивалась на маленькой, восхитительной «киске», забывшей вкус мужского «нефритового стержня», попка была твердой, упругой и, как и груди ее – тоже, смотрела вверх… Но кожа… кожа ее была сходственна с кожей младенца – мягко-бархатистая, она излучала аромат настоящей Женщины, он пьянил, он сводил с ума, он толкал на безумные поступки… Как-то, баронесса, стоя перед зеркалом, и разглядывая себя, и ощупывая, ненароком, провела своим указательным пальчиком, по своей «киске»… Словно электрический разряд пробежал по ее телу, когда она задела свой клиторок… Чуть не упав, баронесса очень испугалась, но в паху уже разливалась сладкая истома, заставив баронессу схватиться за край камина, иначе, задрожавшие от слабости, ее ножки, не удержали бы ее…

- Мамочка… - прошептала изумленная баронесса – что это было…

Да-да, не удивляйтесь, дорогие читатели – баронесса, к своим годам была еще невинна, словно нераспустившийся бутон розы… Старый барон был бессилен по мужской части, а других ласок – он не ведал…

Вдруг, в комнату, постучавшись, вошла служанка, и стала готовить госпожу ко сну… надев на баронессу длинную шелковую сорочку, она проводила ее на мягкое ложе, которое занимало добрую треть всей спальной комнаты…

Лежа в темноте с открытыми глазами, баронесса вспоминала тот страстный порыв, и пальчики ее правой руки, осторожно, потянулись к ее «пещерке»…

От первых прикосновений к нежной плоти, теплая волна окутала ее ножки, пробежала по телу и задержалась в районе грудей, а в низу, под пальчиками – стало горячо и влажно… Баронесса, закусив губу от наслаждения, стала слегка массировать «киску», подбираясь к маленькой пуговке клиторка, и вот уже, она извивается под одеялом, дышит часто, выпуская из себя хрипы, а пальчики теребят

раздувшийся клитор, который, буквально, извергается липкой горячей влагой…

Стон, вырвавшийся из губ баронессы, был похож на гудок пастушьего рожка, будившего по утрам свинопасов, конюхов и скотниц…

- Господи… - не могла отдышаться баронесса – Пресвятая Матерь Божья… Грех-то какой… - и тут же, словно, ведьма, совершившая свое колдовство, она улыбнулась своим мыслям – Гре-е-ех-х-х…

Утро следующего дня нарушила песнь бродячих артистов, своим балаганом, проходивших мимо замка… Они часто проходили мимо , но и, зная уже добрый нрав баронессы, подходили к воротам замка, где им часто выносили продукты, старую одежду, которую еще можно было носить, а то и на представление, которое любила баронесса…

Она проснулась от звука удивительного голоса – он всколыхнул ее, заставил подняться с ложа и, заинтригованная баронесса подошла к открытому окну…

Слева от дороги, ведущей к замку, на широком поле, раскинулись три шатра, возле которых бродили бродячие артисты. Тут были и жонглеры, крутящие зажженные факелы, и силачи, подбрасывающие, словно бумажные шарики,   чугунные ядра, и мимы, и музыканты… Прекрасный голос доносился из группы музыкантов, но кто был обладателем голоса – видно не было, так как было очень далеко, но голос был слышен ясно, словно кто-то пел совсем рядом…

Баронесса повернулась и громко кликнула служанку – та тот час же явилась в спальню.

- Пусть артисты придут сегодня в замок, - улыбнулась госпожа – ты слышишь? Нет, ты слышишь? Словно Ангел Небесный рулады выводит…

- Да, госпожа, - улыбнувшись, кивнула служанка – на целый час замерла в замке работа , все голосом волшебным не могут насладится…

- Пусть тот час же придут! – приказала баронесса – и продолжила – одеться мне давай… Я выглядеть достойно должна…

- Я повинуюсь, госпожа… - поклонилась служанка и стала помогать одеться баронессе…

В первый раз стояли бродячее артисты в главном зале замка – их было немного, в основном, музыканты и певцы. Музыканты настраивали свои инструменты, певуы осторожно пробовали свои голоса.

- Приветствую я вас, прекрасные артисты! – вышла к гостям баронесса в роскошном бархатном платье цвета морской волны – Мой сон прервала песнь трубадура! Скажите, кто он, виновник пробуждения? Ведь,   с голосом таким – лишь, Ангелы достойны петь… Я не могу поверить, что может человек так петь…

- О, баронесса! – поклонился, выйдя вперед, немолодой музыкант, со скрипкой в руке – Нижайше извинить Тебя мы просим – мы не хотели сон твой прерывать… Мой сын себе позволил песенку исполнить – я накажу его…

- Да нет! – улыбнувшись, ответ баронесса – Наоборот, мне песнь его по нраву! И вот, поэтому – я вас и пригласила… Чтоб вы немного в замке погостив, меня порадовали песнями своими… Я серебром, достойно заплачу!

- Серебром?! – музыкант, пораженный таким заявлением, обернулся к друзьям, приободрился и тут же ответил – Да мы же с радостью… Виват вам, госпожа! Про вашу щедрость и доброту мы в курсе! И беспокоиться вам незачем сейчас!

Вновь обернувшись к товарищам, музыкант кивнул головой, и из толпы вышел молодой красавец, пленитель женских сердец, который поклонился баронессе.

- Вот, - кивнул на мужчину музыкант – вот этот негодяй посмел ваш сон слегка нарушить… Он искупит вину свою сейчас! Скажу вам честно, он – есть мой сын… Но петь и вправду – мастер он от Бога! Скажи, сынок, не будь же нем, как рыба!

- Прошу прощения, баронесса, очень… - поклонился и молодой певец, и посмотрел баронессе в ее прекрасные зеленые глаза…

От его взгляда у баронессы забилось сердце, щеки заметно заалели румянцем, а дыхание участилось… 

Как он был красив, этот трубадур… Черные смоляные волосы его спадал на плечи белоснежной сорочки, глаза его, так же были черны, словно безлунная ночь… Орлиный нос сидел ровно на худощавом лице, а тонкие губы венчали скромные усики, бородка-«эспаньолка» делала лицо наиболее привлекательным…

- Я песнь одну недавно приготовил, - сказал трубадур, не сводя взгляда с баронессы – хотел ее в Шотландии пропеть… Но пропою я здесь уж, госпожа… быть может, жалость от нее всю душу вдруг затронет, но такова уж песнь…

Музыканты заиграли, баронесса села в огромное дубовое кресло, и трубадур запел…

Если Господь, действительно, сидит на облаке – то и он, казалось, заплакал от его голоса, и его песни… Все находящиеся в замке – замерли, наслаждаясь чистым голосом, восхитительной песней, и даже, когда стражник хотел что-то сказать начальнику стражи – тот молча сунул ему под нос кулак…

Песнь закончилась… Музыканты поклонились, и баронесса сунула украдкой в рукав, мокрый от слез платок…

- Ну, что же, - проговорила она, стараясь не встречаться с трубадуром взглядом, пряча покрасневшие глаза – умеешь доводить ты женщин до мучений… За песнь твою – тебе я благодарна… Прошу тебя, товарищей твоих – гостями быть сегодня в моем замке – вам на ночь всем покои отведут… Коль, отдохнуть желаете – извольте, мне все равно уже пора заняться делами поважнее песен и услад… Ты удовольствие доставил, трубадур…

Музыканты изволили отобедать, а трубадур попросил служанок показать ему комнату, где он мог бы немного передохнуть…

- А может быть, тебе нужна утеха? – игриво спросила трубадура молодая служанка, стрельнув глазками.

Тот хлопнул ее по мягкому заду, и шутливо ответил:

- Потребуешься – быстро позову… сейчас же – спать хочу я очень – всю ночь ведь,   с балаганом шли…

Обмывшись в деревянной купели, трубадур лег в постель и быстро заснул…

Через некоторое время, дверь комнаты чуть тихо скрипнула… и медленно отворилась…

Баронесса смотрела на спящего трубадура, прижавшись к двери спиной, и не могла успокоиться… Ноги ее едва держали, руки, плетьми, безвольно висели вдоль тела…

- Господи… прошептала она – только бы никто не видел… я от позора жить тогда не буду…

Повернувшись лицом к двери, баронесса медленно повернула, торчащий ы замочной скважине ключ…

Потом стала подходить к ложу – шаг за шагом, осторожно ступая на носочки, она приближалась  к тому, кто разбудил в ней желание, хотя, она еще не знала, что это такое… Поговорив со служанкой одной, женщиной безотказной к стражникам и конюхам, баронесса узнала, что мужчины – очень ласковы и жадны до любви… после времени, проведенными с ним – хочется еще и еще, связь пьянит, от нее хочется петь и смеяться…

… Спящий трубадур вдруг заворочался, и баронесса испуганно замерла на месте, остановившись посреди комнаты. Одеяло сползло с тела трубадура и… изумленному взору баронессы открылась вся естественная нагота половозрелого мужчины – член был темным и большим, не таким, как у покойного барона. У него он был похож на засохший стручок перца, что кухарки добавляют в кушанье для прислуги… У трубадура он был красив – крупная головка блестела нежной плотью при свете свечи, стоящей у стола, рядом с ложем. Черные курчавые волосы украшали его лобок, под членом покоилась маленькая мошонка…

Баронесса, от неожиданности, вспыхнула, и тут же прижала ладони к своему рту, боясь вскрикнуть…

Прошло минуты, наверное три, когда баронесса смогла сделать следующий шаг к ложу трубадура… И вот, когда она уже стояла у спящего тела, трубадур… открыл глаза…

Они смотрели друг на друга с разными чувствами : он – спокойно, своими черными глазами, обволакивал баронессу смесью транса и спокойствия, она – расширенными глазами, полными ужаса и стыда…

Он даже и не думал набросить на себя одеяло… просто – лежал и смотрел…

- Не уходи, прошу тебя… не бойся… - прошептал трубадур и протянул медленно свою руку – рука моя – ты за нее возьмись…

- Тебя повесят… предамся я позору… - прошептала, с полными слез, глазами, баронесса – О, Господи… зачем я заявилась…

Но протянув руку, она взялась за руку трубадура… Тот медленно потянул баронессу на себя…

… Без одежды, она, не сводя с трубадура глаз, медленно опустилась у его ног…

- Возьми мой орган – ведь, он совсем не страшен… - проговорил трубадур – в Париже я видел одну ласку… там женщины его всего целуют… Ласкают язычком, головку – в рот берут…  С конфетой сладкой, сравнив его, играют влагой рта… И женщинам ведь нравится сильнее… С мужчиной в Страсти ты – явно не была?

- Нет… - тихо покачала головой баронесса и, взяв член трубадура одной рукой, она осторожно поцеловала его головку…

Ощущение… запах… что-то не сравнимое ни с чем… Баронесса медленно открыла рот, и погрузила головку члена в жаркую полость, где ее язычок, сам, без помощи хозяйки, уже заиграл с нежной плотью…

Возбудившись, баронесса сосала член, который вырос уже до необъятных размеров так, что он с трудом помещался во рту ее, так – будто не могла насытиться… Она облизывала головку язычком, ласкала своими губами, водила ею по своему лицу, и щекотала ресничками… Что-то первобытное, какой-то неизвестной силой овладело этой молодой, но благородной женщиной, которая и сама вся истекала соком, голова ее была полна восторгом, неимоверным счастьем и радостью… И когда трубадур излился перламутровой жидкостью прямо на лицо баронессы – та только взвизгнула от радости, и тут же стала торопливо облизывать член, от головки до основания…

- Прекрасная любовница, - заметил, усмехнувшись, трубадур, кладя ее на спину – я понимаю так, что твой цветок невинен?

- Барон бессилен был мне радость доставлять… - ответила та, с волнением ожидая чего-то неизвестного, но, по рассказам служанки,   «сладкого и прекрасного»…

- Ты потерпи – немножко больно будет… - тихо проговорил трубадур – но это лишь сначала… Потом – захочешь ты взлететь… парить способной будешь над Землею… Но ты расслабься и верь мне, дорогая…

Сначала, трубадур наклонился к лону баронессы, и вдохнул аромат, исходивший из ее «киски»… Прикрыв свои красивые глаза, он поцеловал красную мякоть ее «пещерки»… Тело баронессы вздрогнуло и затрепетало, словно последний листок на дереве в ненастный осенний день… Но сильные руки трубадура легли баронессе на полушария ее грудей, нащупали соски, которые стремительно наливались силой, и нежно прижали баронессу к ложу…

Язык трубадура был нежен, словно морская волна, он ласкал ее клиторок с такой мягкостью и заботой, что тело баронессы окутала теплая, похожая на грог, что частенько, холодными, зимними вечерами, испивала баронесса, сидя у горящего камина… Ей не хотелось даже пошевелиться – так ей было хорошо… Она положила свои руки ему на голову, запустила свои пальчики в его роскошные волосы, а ее ножки, с каждым приближением к триумфальному финишу, непроизвольно сжимались…

Но трубадур вдруг поднял голову и потянулся вперед…

Баронесса почувствовала, как что-то большое и незнакомое, но горячее, ткнулось в ее влажную «киску», прошло вперед, и уперлось в какую-то преграду… Трубадур чуть дернул тазом и, вспыхнувшаяся вдруг, яркой вспышкой, боль – тут же, волнами, стала отступать, сменяясь такой силой восторга и наслаждения, не похожей на ту, ночную ласку пальчиками, что баронесса не смогла сдержать протяжного стона…

Через несколько минут она уже яростно вращала своей попкой, двигаясь в ритм теле трубадура, сама, как бы насаживаясь на его член… Она хотела, чтобы он проник в нее, как можно дальше,   разорвал ее своим членом, она хрипела, кусалась и царапалась, плакала и смеялась одновременно… Трубадур даже пожалел ее, выдернув свой «нефритовый стержень» из ее «киски», и молниеносно, вскочив ей на грудь, положил его головку ей на губы… Баронесса тут же схватила мокрую нежную плоть своим горячим ртом, и принялась облизывать и сосать его… А через мгновение, потухающий было , вулкан в ее «киске» разгорался вновь…

Взрыв в ее лоне изогнул баронессу дугой, ножки задрожали, из уст ее раздался дикий стон перемежающийся с хрипом, а ноготки ее рук – с силой впились в его мощные плечи… Влага с его члена заливала «киску» баронессы мощной струей, горячая плоть его пульсировала, создавая новые яркие ощущения, и баронесса, не выдержав, залилась слезами от восторга, переполнившего ее душу…

- Не знала я, что может быть приятно… - разрыдалась она, лежа в объятиях трубадура – Какой восторг, мне хочется запеть…

- Нет-нет, - покачал головой трубадур – мое призвание слух твой услаждать… Но подожди… Я способов немало знаю – как сущность женскую до взрыва довести… ты отдохни, родная, и мы опять продолжим…

Лишь через неделю балаган снялся с насиженного места, и продолжил путь в далекую Шотландию… Трубадур шел с немолодым музыкантом, вышагивая рядом с повозкой, и улыбался своим мыслям…

- Чему смеешься, подлый ты развратник? – усмехнулся музыкант, повернув голову к трубадуру – Я каждый раз жду палача, когда ты дамочек в покоях ублажаешь…

- Но получаем пока мы  – серебро… - хлопнул по плечу музыканта трубадур…

В костюм старинного пажа. Сердце баронессы готов было выскочить из груди. — Кастор! - воскликнула она.Карлик был одет в красную одежду. Дело в том, что карликов в замке было двое, они были братьями-близнецами. Чтобы не их не путать, графиня велела одеваться Кастору во все красное, а его брату Поллуксу во все голубое. Однако, Лаура прекрасно отличила бы его и без одежды. Движения Кастора была чуть резче, взгляд чуть злее. Она, может быть единственная в этом мире, кто могла их различать.— Узнала меня — саркастически и непочтительно ответил Кастор Луизе, будто бы равной, - а я уж думал тоже начала путать.— Тебя невозможно ни с кем спутать! — Тогда зачем ты отдала меня? Зачем подарила этой гадкой графине?— Это не моя вина. Меня вынудили!Кастор внимательно посмотрел ей в глаза. Потом тихо вздохнул и сказал:— Верю... Я так скучал.— Я тоже.Не сговариваясь, они пошли в ближайшую беседку. Лаура вся дрожала в волнении и некотором нетерпении. Как же долго они были в разлуке. Наверно, месяца два. Она осторожно села на скамью, Кастор почти целиком скрылся в колоколе её огромной юбки. Она почувствовала его жаркое дыхание внутренней стороны своих бёдер. Язык карлика уже проник в разрез её панталон, начал играть с её клитором. Лаура задохнулась от удовольствия, как же ей этого не хватало!Послышался шорох гравия. Кто-то шел в их сторону. — Баронесса, Вы здесь?Это был голос барона Демаре. Лаура испуганно вскочила. Маленький Кастор так и остался под её огромной юбкой. — Баронесса, я искал Вас повсюду! Нас ждёт маркиз Десеншаль на партию в фараон.— Да, я скоро буду. Мне нужно немного побыть одной...— Вы неважно выглядите, Лаура. Случайно, не заболели? Это было бы весьма некстати.— Нет! Я прекрасно себя чувствую. Просто, что-то закружилась голова, ах!В момент, когда баронесса произносила эту фразу, Кастор не терял времени, он продолжал ласкать вагину баронессы. Его язык то играл с торчащим клитором, то раздвигал губки и проникал внутрь, так глубоко, насколько мог.— Это случайно, не из-за этого Вашего карлика? - неожиданно спросил барон, сдвинув брови. Баронесса побледнела от страха, Кастор на мгновение даже остановился в своих забавах.— Поймите, баронесса, я человек прогрессивный. Я не намерен Вас ревновать к кому-либо. И никогда этого не делал. Но этот Ваш роман с карликом, выходит за рамки. Не то, что приличий, но и здравого смысла!Баронесса взяла себя в руки.— Мы уже говорили об этом. И приняли решение подарить карликов графу де Шомбару. К чему вновь эти разговоры?Кастор, который было замер, возобновил движения. В этот раз это был его палец. Один, второй, третий, а потом и целиком кулачок. Баронесса сжала зубы, чтобы не закричать, карлик засовывал кулак резко и грубо, видимо злился. Она сжала его голову ногами. Ей было немного больновато, но при этом каждое его движение вызывали у неё острое жгучее удовольствие.— Я просто хочу удостовериться, что Вы оставили свою глупую и вредную для нашей репутации привязанность — с нажимом сказал барон.Баронесса не могла ему ответить, она старалась сдержать крик, амплитуда движений руки карлика в ней становилась все быстрее. По сути, она сейчас стояла перед бароном на одной ноге. Вторая была на плече

Землях - там добыча, так добыча... - Говорят у них в каждом замке ковры, и даже купцы едят с золота... - Аккуратней, ты мне весь бок вином облил... - Извини... - Пить надо меньше, а то уж руки стакан не держат... - У кого, у меня? Я трезвый, как... - Да тише вы там... - Ножку передайте, пожалуйста... я сказал ножку, а ты что мне суёшь? - Тише, господа, тише... - Так что с коврами то? Меня баронесса давно просила, а у наших торгашей разве ж укупишь...Да и золотая посуда тоже не лишняя, знаете ли... - Та врут всё... Не может такого быть, чтобы в каждом замке ковры. Правда, мессир? - Может, шевалье, может. Ещё как может. И не только ковры. - А девки в Южных Землях красивые. Я знаю. Я год на тамошней границе прослужил. Ух какие там, я вам скажу, девки... - Он сказал, что я напился! Слышали?! Да я тройной кувшин могу выпить, я вот сейчас ка-а-ак... - Господа, кто-нибудь отберите у виконта нож и вытолкните его на свежий воздух, пока он тут всё не заблевал. - Я трезвый как... куда? Зачем? Там же холодно! - И вот когда за горами, на юге, наши товарищи могут наслаждаться всеми благами цивилизации... - А ещё они носят такие платья... такие... ну, открытые... без этих, как их... - Да, да, я в курсе. Очень открытые. Так вот в это самое время когда они там, мы вынуждены гоняться за этим недопринцем по скалам как стадо горных баранов. А ты говоришь -

Для Лилиан замужество за старым графом было первым и единственным. Для графа это был уже третий брак, и единственный бездетный. Впрочем, жаловаться ему было не на что, от первой жены у него был сын Огюст, его наследник, одутловатый краснолицый мужчина 50 лет. От второй - дочь Лаура, которая была младше Лилиан всего на несколько лет. Как только Лаура вошла в брачный возраст, граф отдал её замуж за барона Демаре. Род Демаре был не особенно знатен по сравнению с де Шомбарами, но барон будучи человеком энергичным, имел большие связи при дворе, к тому обладал немалым состоянием. Все дело в том, что барон всю свою юность провел в Англии. У англичан он перенял деловую хватку и умение зарабатывать деньги. В то время, как французские аристократы смотрели свысока на подобные занятия, полагали их уделом плебеев-буржуа, барон плевал на эти условности и весьма преуспел. Конечно, он не любил Лауру, более того, до замужества он её даже не видел. Это была сделка, заключение союза с одним с знатных и старинных аристократических родов, которая давала барону новые связи и новые возможности. К тому же, из Англии барон привез ещё любовь исключительно к юношам. В их компании он и проводил свободное время. Свою супругу он навещал лишь по необходимости, зову долга. Она обычно лежала, не шевелясь, когда он пытался сначала ввести в неё недостаточно твердый член, потом пытался побыстрее закончить с неприятным для него делом. Обычно от этого желания его и без того небольшой фаллос становился еще меньше и мягче, потому, чтобы излиться водянистым семенем в баронессу, ему приходилось изрядно попотеть. Барону приходилось в эти моменты закрывать глаза и представлять одного из своих любовников. Лаура лежала под ним и смотрела на украшенный цветами балдахин над их кроватью. Она мечтала о том, чтобы он уже побыстрее оставил её в покое. Когда Лаура родила ему наследника, барон с большим облегчением перестал навещать свою супругу. Впрочем, Лаура об этом не сильно сожалела. Лаура не была красавицей, нос длинноват, губы слишком узки и сжаты, подбородок вытянут и остр. К тому же Лаура в детстве пережила оспу, которая оставила рытвины на лице. Впрочем, пудра, настоящее благословение этого века, легко скрывала этот недостаток. И в ухажерах недостатка никогда не было. Но любила Лаура всего одного человека, но была вынуждена с ним расстаться. И этот шрам в её сердце не могла скрыть никакая пудра, само всемогущее время казалось бессильным. Даже сейчас, на пышном приеме для принца Субиза, Лаура не находила себе места. Игры, танцы, светские беседы не увлекали её, мыслями она была где-то далеко. Потому, при первой возможности, баронесса отстала от компании гостей и решила немного побыть одна в одной из беседок парка, что окружал замок Шомбар. Но не тут то было. Она услышала тихое покашливание у себя за спиной. Баронесса была в прекрасном платье, что было специально пошито для этого бала. Его юбка-панье напоминала огромный колокол, закрепленный на каркасе из ивового дерева. Потому она поворачивалась всегда осторожно, ведь в ином случае она рисковала опрокинуть близко стоящего человека столь громоздкой одеждой. Но стоящий за её спиной был достаточно далеко, чтобы избежать подобной участи. Это был карлик, одетый в костюм старинного пажа. Сердце баронессы готов было выскочить из груди. - Кастор! - воскликнула она. Карлик был одет в красную одежду. Дело в том, что карликов в замке было двое, они были братьями-близнецами. Чтобы не их не путать, графиня велела одеваться Кастору во все красное, а его брату Поллуксу во все голубое. Однако, Лаура прекрасно отличила бы его и без одежды. Движения Кастора была чуть резче, взгляд чуть злее. Она, может быть единственная в этом мире, кто могла их различать. - Узнала меня — саркастически и непочтительно ответил Кастор Луизе, будто бы равной, - а я уж думал тоже начала путать. - Тебя невозможно ни с кем спутать! - Тогда зачем ты отдала меня? Зачем подарила этой гадкой графине? - Это не моя вина. Меня вынудили! Кастор внимательно посмотрел ей в глаза. Потом тихо вздохнул и сказал: - Верю... Я так скучал. - Я тоже. Не сговариваясь, они пошли в ближайшую беседку. Лаура вся дрожала в волнении и некотором нетерпении. Как же долго они были в разлуке. Наверно, месяца два. Она осторожно села на скамью, Кастор почти целиком скрылся в колоколе её огромной юбки. Она почувствовала его жаркое дыхание внутренней стороны своих бёдер. Язык карлика уже проник в разрез её панталон, начал играть с её клитором. Лаура задохнулась от удовольствия, как же ей этого не хватало! Послышался шорох гравия. Кто-то шел в их сторону. - Баронесса, Вы здесь? Это был голос барона Демаре. Лаура испуганно вскочила. Маленький Кастор так и остался под её огромной юбкой. - Баронесса, я искал Вас повсюду! Нас ждёт маркиз Десеншаль на партию в фараон. - Да, я скоро буду. Мне нужно немного побыть одной... - Вы неважно выглядите, Лаура. Случайно, не заболели? Это было бы весьма некстати. - Нет! Я прекрасно себя чувствую. Просто, что-то закружилась голова, ах! В момент, когда баронесса произносила эту фразу, Кастор не терял времени, он продолжал ласкать вагину баронессы. Его язык то играл с торчащим клитором, то раздвигал губки и проникал внутрь, так глубоко, насколько мог. - Это случайно, не из-за этого Вашего карлика? - неожиданно спросил барон, сдвинув брови. Баронесса побледнела от страха, Кастор на мгновение даже остановился в своих забавах. - Поймите, баронесса, я человек прогрессивный. Я не намерен Вас ревновать к кому-либо. И никогда этого не делал. Но этот Ваш роман с карликом, выходит за рамки. Не то, что приличий, но и здравого смысла! Баронесса взяла себя в руки. - Мы уже говорили об этом. И приняли решение подарить карликов графу де Шомбару. К чему вновь эти разговоры? Кастор, который было замер, возобновил движения. В этот раз это был его палец. Один, второй, третий, а потом и целиком кулачок. Баронесса сжала зубы, чтобы не закричать, карлик засовывал кулак резко и грубо, видимо злился. Она сжала его голову ногами. Ей было немного больновато, но при этом каждое его движение вызывали у неё острое жгучее удовольствие. - Я просто хочу удостовериться, что Вы оставили свою глупую и вредную для нашей репутации привязанность — с нажимом сказал барон. Баронесса не могла ему ответить, она старалась сдержать крик, амплитуда движений руки карлика в ней становилась все быстрее. По сути, она сейчас стояла перед бароном на одной ноге. Вторая была на плече карлика, она терлась ей об его голову. Вагина активно выделяла смазку, Лаура очень боялась выдать себя чавкающим звуком. Её грудь сковал страх, но в то же время, она чувствовала ни с чем не сравнимое наслаждение. Руки её судорожно впились в каркас юбки. Лицо выдавало самый широкий спектр чувств. - Я смотрю, Вам и правда не по себе — сказал барон, - значит есть истина в моих словах. Что же, мы еще вернемся к этому разговору, а сейчас прошу, пойдемте. Маркиз ждет. С губ баронессы сорвался крик, карлик достиг самой её глубины. - Я... даже не вспоминала... о нём... поверьте... барон... У меня... просто кружится голова... Дайте мне время... - Что же, хотелось бы верить. До этого прискорбного случая, Вы всегда были в высшей степени благоразумны. Я пойду, а Вы присоединяйтесь. Мы будем в розовом зале замка. Баронесса лишь кивнула. Когда барон отвернулся и тяжело зашагал прочь, она прикрыв рот рукой, чтобы не кричать, достигла пика наслаждения. Рука карлика продолжала неистово двигаться в её горячей, влажной пещерке. Она так крепко держала ногами его голову, что казалось вот-вот задушит его. Панталоны намокли от брызнувшего сока. Кастор вылез из под юбки баронессы. Лаура оперлась спиной о стенку беседки. Он зло посмотрел на неё. - Так это была твоя идея? Отдать меня с Поллуксом? Лаура заплакала. Кастор развернулся и пошел прочь. - Постой! - крикнула она вслед, - ты простишь меня когда-нибудь? - Нет! - резко и коротко ответил Кастор. Баронесса вздохнула. У этих маленьких людей непомерно большая гордость.

Читать онлайнВ свои тридцать пять я мечтала лишь об одном - познать вкус материнства. И даже приговор врачей о бесплодии не смог заставить опустить меня руки. Третья подсадка эко, три недели мучительного ожидания и, наконец, долгожданные признаки того, что я в положении…Глупо, но в самый счастливый день своей жизни я погибаю. Но кто бы мог подумать, что высшие силы решат сжалиться надо мной. Моя душа перенеслась в тело молодой баронессы, умершей сразу же после рождения дочери. Узнав, что отныне я мама, я была на седьмом небе от счастья. Но счастье было недолгим. Как оказалось, баронесса не купается в роскоши. Скорее наоборот: она находится под гнётом мужа-садиста и живёт в полуразвалившемся замке. На нашем сайте вы можете книгу Хозяйка замка Мотт - энд - Бейли Таня Акентьева читать бесплатно полную версию (целиком)! Здесь вы можете читать весь текст онлайн без регистрации и SMS на сайте Litboom.ru, прочесть описание книги. Напомним, что читать онлайн вы можете не только на компьютере, ноутбуке, планшете но и на андроид (Android), айфон (iPhone) и айпад (iPad). Приятного чтения! Похожие книги: